Но Левка смотрел только на Владимира Ильича.
Предсовнаркома лежал, сбитый с ног выстрелами. По тому, как он упал, Левка сразу подумал: не жилец. Хотя, конечно, надежда еще была. Но когда подобрался ближе, заглянул раненому в лицо (Ильича к тому моменту перевернули, попытались поднять), вот тогда-то понял отчетливо: все, конец.
В романах пишут: лицо было искажено гримасою смерти. Пошло, конечно, однако все ж таки верно. У раненых насмерть бывает именно то выражение. И потому выходило, что делать тут Левке более нечего.
Надо было срочно рапортовать в ВЧК.
Левка заметался по заводской территории, ища, откуда бы позвонить. Заскочил в соседний цех, по железной лесенке взбежал на второй этаж, в контору. Надеялся, что по случаю митинга окажется пусто.
Однако в конторе (где в самом деле на столе у окна имелся телефонный аппарат) сидела неизвестная барышня в косынке и щелкала на бухгалтерских счетах.
Левка подумал было сунуть ей в нос мандат — из тех, что поосновательней, — но не стал. Вместо того выпучил глаза и крикнул с порога:
— Ильича застрелили!..
Далее произошло ожидаемое: барышня взвизгнула — и тут же улетела с места. Только каблучки простучали по лесенке.
Левка схватил трубку, крутанул ручку. У Дзержинского имелся особенный номер, который никто, кроме Левки, не знал. Во всяком случае, так говорил председатель ЧК. В экстренных случаях звонить следовало именно по нему.
Теперь случай настал — экстренней не бывает.
…Спустя пару минут Левка Шерер вернул трубку назад на рычаг. Медленно провел тыльной стороной ладони по лбу. Оказывается, он взмок, несмотря на погоду. Да к черту ее, погоду! Дело завертывалось такое, что только успевай поворачиваться.
Главная неожиданность: Дзержинского в Москве не было. Это Левка выяснил, сделав второй звонок — в секретариат ВЧК. А на первый звонок ему не ответили. Ну, оно и понятно.
Спрашивается, что теперь делать? Телеграфировать в Петроград? Таких инструкций ему не давали. Но и сидеть сложа руки тоже нельзя.
Оставалось одно: лететь теперь к Ильичу на квартиру и там продолжать наблюдение. На первый взгляд, задание почти невозможное — после стрельбы чужака и на пушечный выстрел не пустят. Но Левка знал, что как раз теперь-то и будет самая неразбериха. В которой, как известно, легче всего затеряться. К тому же за эти месяцы он всем намозолил глаза: показывал бумаги, входил в разговоры и вообще всячески демонстрировал, что он здесь человек не случайный. Правда, бумаги были разные, так что у людей Владимира Ильича не имелось общего представления, кто есть из себя Лева Шерер и чем, собственно, занимается. Да только между собой они сию тему определенно не обсуждали (без того хватало забот). Поэтому Левка не сомневался, что сумеет беспрепятственно пройти на квартиру. Ну, если уж только очень не повезет… Что вряд ли, потому что Левка Шерер был человеком везучим.
