Впрочем, ротмистр иного не ждал. Лулу была дамой замечательной, но ценили ее в заведении вовсе не за умственные способности. Таланты этой нимфы лежали в иной плоскости, но были столь выдающимися, что Лулу имела в особняке собственный апартамент из трех комнат, что по здешним правилам являлось исключительной привилегией. И все же что-то из сказанного ротмистром пробудило в ней интерес:
— Дуся, что ж вам теперь делать? Коли все сгорело, так и денег, стало быть, не осталось?
Агранцев засмеялся.
— Это вздор. Стану я держать в дрянной гостинице вещи. Есть у меня друг детства. Вместе корпус заканчивали, потом судьба раскидала, а тут довелось встретиться. Вот как себе ему доверяю. У него и храню пожитки.
— А что ж к нему вовсе не переедете?
— Женился он. Недавно должность получил при дороге. Квартира казенная, но не очень-то велика. Стеснять не хочу. Да и скучно.
— А своего Зигмунда у товарища почему не оставите?
Агранцев вновь расхохотался.
— Оттого, что мой ненаглядный Зиги очень разборчив. Тебя вот признал. А к другому не пойдет, ни-ни.
— Я и сама его полюбила, — сказала Лулу. — Он чудо что за пупсик. Такой душка! Весь день бы с ним одним и играла.
Надо сказать, кот, развалившийся у нее в ногах, не очень-то походил на «пупсика» или «душку». Весь черный (белыми у него были кончик хвоста, подбородок да носочки на передних лапах), и морда самая что ни есть разбойничья, украшенная щедро шрамами. Должно быть, память о тех временах, когда в его жизни не было атласных подушек.
— Ну, не такой уж он пупсик, — сказал Агранцев. — Это корсар, чистый корсар! Но тебя любит. И ты его береги. Он мне все равно что боевой товарищ. Некуда пока деть этого флибустьера, а в тебе я уверен.
— А те трое друзей, что наверху?
— Они не друзья.
— Я слышала, ты, дусечка, их под ключ посадил.
Ротмистр поморщился.
— Это, моя прелесть, не твоего ума дело.
Тут в дверь осторожно постучали, и ротмистр выглянул в коридор. Там стоял «малиновый» официант с подносом. На нем — бутылка ликера, ваза с апельсинами, засахаренные фрукты и пирожные.
— Поставь на стол.
Посыльный, освободив поднос, повернулся к ротмистру.
— Что прикажете подать наверх вашим гостям?
— Пока ничего.
— Но…
— Ни-че-го.
Официант согнулся в поклоне.
— Как угодно-с.
— Ступай, — махнул рукой ротмистр.
— Сию минуту-с. Вот только…
— Чего еще?
— Мадам Дорис очень просят вас к ней пожаловать.
— Да? Ладно, передай, приду.
Дверь за официантом бесшумно закрылась.
Агранцев оделся быстро, с небрежной ловкостью, всегда отличающей опытного офицера, и прошел к знакомому ему кабинету в конце коридора.
