В казарму, припозднившийся Кукуев прибыл тоже к 9>00. Летёха понадеялся на дембелей, — думал, что команда уже в сборе. И только остаётся, отвести «бойцов», опять, на конские работы. А вот и нетушки!.. Взору бедолаги, открылась жутковатая картина!.. Старослужащие дрыхли богатырским сном. Дух стоял такой, — что хоть беги. Кровь, блевотина, разлитый спирт, поломанные стулья, битые стаканы, вскрытые консервы. О, боже мой! Что же, ночью, приключилось-то в казарме?!..
— Дневальный! — заорал Кукуев. — Кто дежурил ночью?!
— Ну, я. — Санёк Истомин отозвался с койки.
— Встать сейчас же! Я говорю, — сейчас же встать!!
Истомин поднялся, подошел.
— Смирно!! Приказываю, — смирно!!.. Что творилось тут?! Отвечать!!
— Пьянка. Только и всего. А что?
— Да за такое, — тебя ж в дисбат, к черту, упеку!!!
Истомин усмехнулся.
— Дак вас же, не было. Так что, — прошу извинить покорно.
У Кукуева, от неслыханной дерзости, глаза на лоб полезли.
— Что-о?! Да как посмел?! Да ведь сгною!!! Кровью будешь умываться!!
— А в чем я виноват?
Кукуев задохнулся.
— Да я тебя. Да у меня. Короче.
Но тут, в казарму, вошли офицеры. Во главе с самим начальником складов.
— Тэк-с. Дела-а. — протянул полковник, оглядывая «поле брани». — Лейтенант! Срочно всех поднять и выстроить у казармы!
— Но товарищ полковник! Я., я не виноват!
— Позже разберёмся. А сейчас, — всех на улицу! Ясно?!
— Так точно. — на Кукуева, было жалко смотреть.
— Я непонятно, разве, выразился?!
— Есть! — летёха вытянулся в струнку. И, повернувшись, заорал — Па-адъё-ём!!!
Однако никто не реагировал. Не считая, сбившихся в кучу, перепуганных «молодых».
— Будите, будите их! — Кукуев набросился на горемык. Да и сам начал расталкивать спящих «красавцев». А те, до сих пор пьяные, посылали летёху на х.
Прошло минут двадцать, пока удалось поднять «войско». Но все были бухими в стельку, и плохо понимали команды. Наконец, надев бушлаты, группой по два, спустились, по лестнице, вниз. На улице, «алконавтов», уже поджидал полковник со свитой. Тут же стояли, вооруженные
АК, охранники, а также кинолог с «кавказцами». Вскоре, явился и «особист»-кагэбэшник, которого срочно вызвали в связи с критической, из ряда вон выходящей, ситуацией.
Кукуев выстроил в шеренгу, пошатывающихся, «бойцов».
— Равняйсь! Смирно!.. — поглядывая на начальство, проорал.
На лицах «воинов», блуждали странные, блаженные улыбки. Только «молодые», от «важности момента», едва не наделали в штаны.
