Для Снежаны наступило время, полное тревог и радостей.
.Минуло четыре года.
Негритёнок рос здоровым мальчиком. И весьма забавным, шустрым. Волосы курчавые, зубы крупные и белые; широкая, открытая улыбка. Очень добродушный, славный. Подошвы и ладошки светлые, по сравненью с телом. И глаза совсем не узкие!.. Мать нарадоваться не могла такому чуду!.. Однако на людях с парнишкой, — так, до сих пор, и не показывалась. Из ложного стыда. За пределы общежития, Ньюргун, практически, не выходил. Если только, иногда, во двор. А когда болел, — вызывали, чаще, неотложку.
В общежитии, к нему привыкли. Но город, — о существовании сердяги, — будто, и забыл. Отец Снежаны, естественно, давно уж знал, что бабушка дочь не оставила. И всё равно, переживал. Впрочем, признавать «кара-кихи», он не хотел по-прежнему.
Молодая женщина, наконец, устроилась работать. Сколько ж можно, дома-то сидеть!.. Денег не хватало, соскучилась по обществу. Да и о «симпатичном парне», мечты не оставляли. Короче, — приняли в столовую, трудиться на раздаче. Должность, не ахти какая, но Снежана, и этому-то, была рада. «Подкормка» небольшая, и без работы, человек — не Человек.
В коллективе, отношения сложились неплохие. Хоть и бабы, иногда, подтрунивали над «кара-кихи». Мать, однако, здорово, теперь, не обижалась. Научилась, философски, относится к данности. Ну, если люди вот такие, — так что же, сейчас делать? Вешаться иль как уже?.. Лучше их простить и, зря, не нервничать. А то, себе дороже получается.
Через время, познакомилась с «хорошим человеком». Как не странно, — прямо на раздаче. Оказался им. азербайджанец Алик, приехавший в Вилюйск, мол, «по делам». Жить ему, понятно, было «негде», поэтому Снежана пристроила «несчастного» к себе.
Впрочем, денежка у Алика, — почему-то, завсегда водилась. Занимаясь перекупкой, он, одним из первых, осчастливил город марокканскими бананами. Это и сыграло ключевую роль в отношениях с девахой. Ведь Ньюргуну, так понравилось родное лакомство!.. Да и у азера, был неплохой, того, «банан». Что ж до бабушки, вкусившей африканской «сладости», то она, едва ли поняла продукт. «Трава, курдук (Трава какая-то!..). То ли: — мясо, рыба! Вот, еда, однако! И выдумывать не надо лишнего!..».
И зажили, прекрасный «северный цветок» с горячим южным парнем. Негритёнок же, венчал собой интернациональный, так сказать, конгломерат. Однако так и оставался непризнанным изгоем. Вроде как, без рода и без племени: с печатью конголезского греха. Словом, статус не из лучших, — но уж что, теперь, поделать? Видимо, Судьба такая злонамеренная, шибко! Никуда не деться от неё, проклятой.
