Другими словами, хотя и существует аспект проповедования, предполагающий нравственные и этические принципы и их применение в жизни, его никогда не нужно выделять и выносить на первый план. Возьмем, к примеру, слова, которыми Павел начинает двенадцатую главу Послания к Римлянам: «Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши…» Это призыв, а не просто нравоучение. Он становится возможным благодаря тому, что мы уже познали и во что уверовали. Таким образом, разграничение учения и применения необходимо, но на нем не нужно слишком заострять внимание. Оно имеет практическое значение, однако эти элементы не следует рассматривать изолированно. Проповедник должен излагать истину во всей ее полноте и многообразии, даже если он делает ударение на каких-то конкретных вопросах.
Кроме того, иногда вы будете сталкиваться с неожиданными ситуациями. Я имею в виду следующее. Люди, слушая вашу евангелизационную проповедь, могут не ощутить ее силы и остаться равнодушными, однако они могут обратиться, прослушав назидательную проповедь, предназначенную для наставления святых. Иногда бывают и такие неожиданности, и это, как я надеюсь дальше показать, Божья милость. В этом, в частности, заключается великая романтика проповедования. Перед собранием вы говорите себе: «Сегодня будет евангелизационное богослужение, а в следующий раз я займусь назиданием святых и созиданием их в вере». Но бывает, что люди обращаются к Богу во время второго, назидательного, служения. «Дух дышит, где хочет…» Он нам неподвластен, и мы должны помнить этот Божий принцип.
Итак, до сих пор мы рассуждали о содержании проповеди, а теперь остановимся на ее форме. Я готов признать эту тему наиболее сложной из всех, которые нам предстоит рассмотреть, и в то же время я хочу отметить, что она является и одной из самых важных.
Начнем с отрицательных утверждений. Проповедь — это не эссе. Об этом необходимо постоянно напоминать, так как очень многие не видят между ними никакой разницы. Мы уже останавливались на этом, когда рассуждали об опасности публикации и чтения проповедей. Почему я утверждаю, что проповедь — это не эссе? Прежде всего потому, что, согласно определению, они совершенно отличаются по стилю. Эссе предназначено для чтения, проповедь же, как правило, воспринимается на слух. При написании эссе вы заботитесь об изяществе слога и особой форме, что не обязательно для проповеди. Существуют и другие отличия. Например, в эссе не допускаются повторения, а в проповеди они играют важную роль. Все учение строится на повторении основных библейских истин, что помогает донести истину до сознания слушающих и сделать ее понятной. Кроме того, в эссе, как правило, развивается, подробно анализируется и рассматривается с разных сторон конкретная тема, идея или мысль. Не зная этих различий, проповедник может взять из какого-то текста только идею и, увлекшись ею, попрощаться с текстом и контекстом и приступить к написанию эссе. После этого он выходит к кафедре и либо читает, либо рассказывает подготовленное таким образом произведение. Но я утверждаю, что данный подход имеет мало общего с проповедованием, если имеет вообще. И это большей частью потому, что в эссе отсутствует элемент резкой критики, в противном случае его вряд ли можно назвать хорошим. Эссе характеризуется игрой слов, легкостью и изяществом. Произведения, написанные в этом жанре, интересны и увлекательны, однако это вовсе не проповедование.
