Свист раздался совсем рядом, и он сжался, опуская голову вниз, но спина не почувствовала удара — наверное, досталось кому-то другому. Второй удар вышиб молот из рук и хлестанул по пальцам. Теряя равновесие, он упал в холодную грязную лужу и увидел перед собой грубые сапоги с железными кривыми носами. А потом ясно увидел желтые гвозди на подошве сапога, который летел прямо в лицо. В носу что-то квакнуло и по лицу начало растекаться тепло.
— Ну, что, щенок? Захлебнулся своими соплями? — второй удар под ребра затопил острой болью весь левый бок.
Равнодушно удивившись, что до сих пор испытывает боль, он вдруг услышал:
— Отстань от пацана. Ведь убьешь.
— Он все равно скоро сдохнет, а так уже сегодня сожру его пайку! — его голова дернулась от следующего удара. — Иди к папочке!
Он давно привык ко всему происходящему вокруг, потому что другого не знал, и относился к этому с отрешенностью, которая помогала отгораживаться от голода, страха и боли. Но сегодня, темнота, застилающая глаза, была совсем не той темнотой, в которой он любил быть. После очередного удара, впав в бессознательное состояние, он увидел лежащего себя далеко внизу в черной ледяной луже, увидел свой мир вокруг — мир тюремной шахты, зеков, надзирателей и тюремщика, который ржал и пинал его тело сапогами.
— Поднимайся, сынок, — вдруг услышал он.
В стороне стоял маленький сухонький старичок, которого раньше он здесь не видел, и который единственный не смеялся, а серьезно смотрел, нет, не на его тело в луже, а вверх, там, где сейчас он находился, прямо в глаза.
— Жизнь — это все, что у тебя есть. Куда ты собрался? Ты решил отдать ее им?
— В ней ничего нет, кроме боли.
— Но ты даже не видел неба и звезд!
— Скоро я поднимусь выше. И увижу их.
— Но ты не узнаешь радости от прикосновения к ним!
Риддик дернулся в камере, но ремни заботливо вернули его обратно. Криосон крепко держал в своих наваждениях.
— Жизнь. Какая она?
— Она разная. В ней есть все: жестокость и красота, злость и нежность, ледяной холод и тепло ласковых рук. Ты увидел не самую лучшую сторону.
— А есть и другая?
— Я научу. В маленьком ребенке живет душа великого воина.
— Что мне делать?
— Пока просто поднимись.
Он посмотрел еще раз на всех, сверху вниз. Вокруг были только одни большие и злобные твари. Как он ненавидел их всех, их жестокость и агрессивность, их черный мир! Он почувствовал, как глубоко внутри него разгорается огонь, как начинают дрожать руки, как сердце протестует против своего страха и слабости, и, приходя в себя, он ощутил прилив сил и каких-то новых чувств.
