Его опасения крепли при каждом взгляде на трибуну, где сидел его отец с широченной улыбкой на лице. В своей половине пятого иннинга они добавили к счету еще два рана, и Этан начал тихо паниковать. Мистер Олафсон то и дело посматривал в его сторону. За два иннинга до конца игры «Энджелс» ввела нового питчера, и Дженнифер Т. снова вышла отбивать. На этот раз она впечатала мягкий драйв глубоко в траву на левой стороне и в мгновение ока домчалась до базы. Еще два рана — и счет стал 11:2. Этан снова бросил взгляд на трибуну и увидел, что странный старичок сидит теперь рядом с мистером Фельдом и смотрит не на поле, как все нормальные болельщики, а прямо на него, Этана. Старичок кивнул ему, сжал кулаки так, точно держал в руках биту, и взмахнул этой воображаемой битой. Потом указал на Этана пальцем и ухмыльнулся. Этан отвел глаза, и его взгляд, обойдя поле и автостоянку, перешел на опушку леса. Там на поваленной березе мелькнуло что-то рыжее с пушистым хвостом.
Этан, сам себе удивляясь, пробурчал непонятно в чей адрес, что ему срочно надо в туалет, — а потом, не задумываясь и не оглядываясь назад, устремился в лес за бушменчиком.
Поле Джока Мак-Дугала занимает только нижнюю часть Зуба — ту, где Зуб смыкается с кабаньей челюстью. Весь остаток длинного зубчатого мыса занимает лес, пятьсот акров высоких берез — бумажных берез, по определению мистера Фельда. Еще, как объяснил Этану отец, их называют челночными: из внутренних слоев их коры индейцы строили свои каноэ, а тонкую белую бересту использовали для письма и рисования. В дождливые зимние дни, когда березы стоят голые, березняк на самом конце Клэм-Айленда кажется неуютным, призрачным — и даже в такой вот ясный летний день, когда деревья покрыты зеленой листвой, шорох в его кронах и белые стволы создают особую, таинственную атмосферу. Деревья плотным кольцом окружают бейсбольное поле, автостоянку и травянистый склон с флагштоком, где устраиваются свадебные приемы. Они стоят рядами, как зрители, за самой зеленой изгородью внешнего поля. Каждый мяч, ушедший в лес, считается хоум-раном и пропадает там навсегда.
Этан пробежал через стоянку и перескочил через дерево, где мелькнул рыжий хвост. Прямо оттуда начиналась тропинка на северную сторону Зуба. Сначала Этан бежал по ней, надеясь увидеть в лесу бушменчика, но потом слабый зеленый свет, проникающий сквозь листву, стал давить на него, опутывая его тенями. Этан перешел на трусцу, а потом и на шаг, все время прислушиваясь к какому-то мягкому, ритмичному звуку. Сначала он говорил себе, что это его собственное дыхание, после сообразил, что это, должно быть, волны, набегающие на берег Саммерленда. Именно туда и вела тропинка — на берег, к Хотел-бич. Туда любили ходить в основном подростки, но Этан с отцом тоже побывали там как-то раз. Во время устричного бума там было что-то вроде курорта, который так и назывался: Саммерленд. На пляже до сих пор можно видеть руины пляжных кабинок, полуразрушенный танцевальный зал и скелет старого пирса.
