Катя быстро присела и взглянула в окно. Парень медленно шёл к дому. Босоножка на ремешке качалась у него на пальце.
Кирилл, замедляя шаг, ещё не зная, как ему поступить, сосредоточенно посмотрел в окна. Катя быстро отскочила внутрь комнаты.
— Ну! Сама выйдешь, или мне сходить!
— Пожалуйста, бабушка, выйди, возьми, пожалуйста! — быстро затараторила Катя.
— Ладно! — улыбаясь внучке, бабушка медленно пошла к двери.
— А! Кирюша! Здравствуй! — осторожно ступая по ступенькам крыльца, держась за поручень, бабушка медленно стала двигаться навстречу.
— Здравствуйте, тётя Варя! — неуверенно произнес парень, оторвавшись от забора и сделав шаг навстречу.
— Тётя Варя, я не хотел, я только за руку взял её…. Ну, она, провалиться могла! Там доска, эта, знаете…
— Знаю! — улыбнулась бабушка.
— Да ты присядь, Кирюша, присядь! — усаживаясь на скамейку, убаюкивающее призвала она.
— Да ты не волнуйся, присядь!
Кирилл послушно сел рядом. Бабушка Варя явно располагала к разговору. Довольная улыбка блуждала по её лицу. Глаза были слегка сощурены.
— Вот, босоножку, достал, — робко произнес Кирилл и осторожно положил на край скамейки.
— Ааа…а! Хрустальный башмачок! — взяла босоножку бабушка, и почему-то стала на неё смотреть внимательно, будь-то и вправду, это был “сказочный” башмачок. Кирилл тоже осторожно улыбнулся, отвернув голову.
— …Там такая грязь, не сразу отыскал…, - нескладно продолжил парень, пытаясь хоть как-то поддержать разговор.
— Грязь? Какая грязь, Кирюша? Ведь наш пруд, — чистый! Правда?
— Правда,…чистый…. Ил этот …, поднялся… со дна…
— Кирюша? — вопросительно посмотрела на него бабушка, лукаво улыбаясь.
— Что, тётя Варя?
— У тебя мотоцикл ведь есть, да?
— Есть…
— Ты его, ведь, чем-то смазываешь, там, масло какое-то, да?
— Да…, - не понимая, медленно ответил юноша.
— А масло это, если, ну скажем, в цветок вылить, — что будет?
— Ну, погибнет, цветок…
— Верно!
— А если ил из нашего пруда в цветок положить, что будет?
— Ну, как что…лучше расти будет, ведь, это же удобрение…, - ил!
— Вот ты сам себе и ответил — что есть грязь!
— Понимаешь, Кирюша, — серьёзно заговорила бабушка, — то, что помогает “живому”, грязью быть не может, а вот, что останавливает жизнь — это и есть грязь, понимаешь?
— Конечно…
— Вот ты слёту всё понимаешь, Кирюша, — вздохнула бабушка. — Другие вот, живое топчут, и грязь за деньги покупают, и преклоняются перед ней…. Вот когда поймут они это, может, и жизнь изменится…. Это — важно. Очень!
