Где-то глубоко внутри она уже, наверное, приняла решение, от которого не отступит уже никогда, но оно ещё неосознанно томилось в душе и только слегка будоражило сознание, не облекаясь пока, ни в какую форму.
— Любит, не любит, любит, не любит! — нарочито сердито дурачилась Катя, отщипывая лепестки ромашки, и аккуратно складывала их в кулачёк, потом, перестав считать в слух, лишь мотала в такт головой.
— У…у… у… у!
Кирилл шёл прямо, молча улыбался и только крутил головой, как перед непослушным ребёнком, которому ничего невозможно втолковать. Он понимал, что твориться у неё в душе и не задавал никаких вопросов, давая созреть Катиному чувству. Она тоже понимала это и мысленно была благодарна ему сейчас.
Катя, собрав все лепестки в кулачёк, подняла его к лицу, и медленно разжав, вдруг, сильно дунула над головой у Кирилла, со звонким смехом отскочив в сторону. Белые лепестки июньским снегом посыпались ему на волосы, лицо, плечи. Катя всё кружила, как птичка, вокруг идущего прямо Кирилла, а он только подавал руку, вытаскивал из волос рожки из травинок, или громко предупреждал: — “осторожно!”. Всё это время она ловила его взгляд и пыталась поймать хоть какую-то подсказку, увидеть хоть какое-то сомнение с его стороны. Но нет. Его теплый любящий взгляд готов, казалось согреть в любую стужу, выдержать любой ураган и осветить любую тьму…
Вдруг Катя остановилась. Как всегда, неожиданно.
— Всё, больше никуда не пойду! — весело прозвенел её голосок.
— Где обещанная земляника?
— Ты стоишь на ней…
— Как? — раскрыв губы удивилась она снова.
Смеяться у Кирилла уже не было сил, её непосредственностью можно было только любоваться.
— Где?
— Да вот же, смотри! — со смехом проговорил он.
— Ой, правда! — произнесла она, — они под листиками спрятались!
— И вот, и вот…, а вон ещё, ещё! Смотри, смотри Кирюша, сколько много! — складывая в ладошку сочные ягоды, прыгала она по полянке.
Кирилл стоял в стороне. Он был просто очарован ею. Этого было не возможно скрыть, достаточно было посмотреть на его лицо. И Катя это видела и чувствовала.
— Да ты попробуй, попробуй! — присел он рядом.
Катя поднесла ладонь ближе к лицу, закрыла глаза, и медленно вдохнула воздух.
— У…у!!! — замотала головой Катя. — Аромат! Этого не может быть! Несказанно!
Потом она повернула ладошку к губам Кирилла и коротко сказала:
— Ешь!
— Нет, нет… Сама!
Потом они спускались по косогору, ярко освещённому красным солнцем, которое скользило уже над самыми верхушками деревьев, то пропадало вовсе, за пышными кронами, освящая лес медным светом и бросая глубокие тени под ноги.
