Все в госпитале знали, откуда появляется в каптерке обменный фонд. Конечно, некоторым из частей привозили и присылали новые комплекты одежды и белья. И шинели, и сапоги. Но в основном создавался из одежды, оставшейся после умерших. И пополнялся каждый день. Гимнастерка и галифе, в которые сейчас был одет Воронцов, тоже принадлежали кому-то. Надевая обновку, Воронцов внимательно осмотрел и гимнастерку, и брюки. Но ни следов от пуль или осколков, ни штопки нигде не обнаружил. Впрочем, все равно пришлось бы одеваться в то, что выдали. Тем более что и Мария Антоновна, и Лидия Тимофеевна старались, подобрали лучшее, что имелось в наличии.
Мелькали за окном луга, уставленные стожками не вывезенного сена. Ветер, будто пробуя силу перед осенним ненастьем, когда он станет здесь единственным хозяином, выносил из лесу охапки листьев, пьяно швырял на дорогу, так что они рассыпались перед полуторкой разноцветным ковром. Некоторые тут же замирали, прилипнув к колеям, а некоторые продолжали лететь дальше и останавливались только на обочинах в зарослях старой травы.
Теперь Воронцову хватало времени, чтобы рассмотреть окружающий мир. Здешний край мало чем отличался от его родины. Те же ольхи и ивы в лощинах и по берегам ручьев. Лесные поляны, окруженные березовыми сростками. Просторы полей, обрамленные то оврагами, то лесом, то крышами деревни. От большака то в поле, то в лес уходили узкие проселки, изрезанные ободами телег и истоптанные конскими копытами. После дождей земля потемнела, трава прилегла, и рельеф отчетливо проступил в лугах и перелесках, словно обнажая свою вековую суть. Однажды в поле он увидел телегу, которую тянула понурая серая лошаденка. На соломенной подстилке сидели трое: старуха и двое детей лет по семи-восьми. Воронцов буквально прилип к стеклу, пытаясь разглядеть лица ехавших в телеге. Дети что-то кричали и махали руками. Старуха неподвижно, как изваяние, сидела на передке и смотрела куда-то в сторону, где чернели стога. Кого он, чужой в этом краю, хотел разглядеть? Чьи лица? Чьи глаза?
Малоярославец — маленький районный городок на реке Луже. Шоссе разрезало его на две части и уходило в хвойный лес на западе, куда клонилось яркое осеннее солнце. Ровно два года назад он, Санька Воронцов, курсант Шестой роты Подольского пехотно-пулеметного училища, проезжал по этому городу той же самой дорогой, в том же направлении. Правда, тогда стояла ночь, глухая, звездная, с хрустящей свежестью первого морозца. И немец был совсем близко. Выдвигаясь колонной к Юхнову, никто толком и не знал, где они встретятся с противником. У Мятлева? На Угре? За Юхновом? Первое боестолкновение произошло на реке Извери возле села Воронки. Там он и его товарищи впервые стреляли во врага. Там впервые пошли в атаку. Первые потери и первые трофеи. Ощущение восторга и ужаса войны, на которую попали и они.
