Моя высадка по плану прошла, на мой взгляд, далековато. Залежавшийся «сноп» искусственных волос, напяленный на голову, все время норовил выйти боком. Правым. С левой стороны казался прилизанным. В конце концов, я решила не заострять на этой мелкой неприятности внимание. Почему-то казалось, что тогда и другим сей факт будет неинтересен.
У входа знакомая продавщица в одиночестве орошала свой товар из пластиковой брызгалки и ругала припозднившегося из-за неисправности машины водителя, которому надлежало забрать ее вместе с товаром еще четыре часа назад. Меня она не заметила. Посетителей вообще не было, что вполне соответствовало времени, довольно поздноватому для посещений. Решив лишний раз не светиться, немного прихрамывая в целях конспирации, я сразу вошла на территорию и, подгоняемая страхом, направилась к могилам Кирилловых. По сторонам не смотрела, старательно разглядывала перед собой бетонную дорожку и держалась строго правой стороны. Уже на подходе прихрамывать перестала. Пришлось остановиться и оглядеться — прямой результат тишины, нарушаемой лишь шелестом листьев на деревьях. Этот звук, показавшийся жалобным шепотом усопших, напугал до жути. Димка не зря считает меня слабонервным созданием. Сразу подумалось о Бутовском полигоне, о том, что вся земля Бутовского лесопарка, включая и территорию кладбища, пропитана кровью и ужасом последних минут жизни безвинно погибших людей. Единственное во всей матушке России место, где в таком количестве покоятся останки мучеников, возведенных в лик святых — двести тридцать человек. И почти тридцать тысяч просто мучеников…
Я с трудом заставила себя сосредоточиться на своей задаче и подойти к могилам Кирилловых. Буквально на ватных ногах. Никогда не испытывала такого страха.
— Елизавета Марковна?.. — тихо позвала женщину, надеясь, что она прячется где-то поблизости. Кроме того, мне очень хотелось услышать живой человеческий голос. Хотя бы собственный. Ответом был новый порыв ветра, донесший нечто неразборчивое, закутанное в шелест листвы. Словно отголосок эха. Следом послышались чьи-то тихие шаги. «Либо наша старушка, либо Наташка, третьего не дано», — мысленно успокоила я себя и, не рискуя оглянуться, затаив дыхание, прикрыла глаза. Будь что будет!
— И снова здравствуйте, — приветствовала подруга всех покойных Кирилловых. — А где Елизавета?
— Не отзывается, — с облегчением выдохнула я и вытаращилась на Наташку. Вернее, на лохматое безобразие, украшающее ее голову.
