Несмотря на кажущуюся стройность, Виталий загрузился в машину с трудом. Правда, ссылался не на ограниченные удобства, а на больные ребра, которые ему лихо пересчитали при задержании.
Ехали медленно, вызывая стойкую неприязнь других водителей. Наташка равнодушно гасила всплески их возмущения. Один даже ухитрился выматериться в стихотворной форме. Отговорка подруги была весомой: «Разуй глаза! Баба за рулем». Ситуацию с задержанием Виталия прояснили быстро. Тем более он был свидетелем того, как я выклянчивала у участкового мой собственный мобильник, вольно или невольно умыкнутый им у меня.
Виталий всей правды не рассказывал. Скорее всего, был «закодирован» отцом. Скупо поведал, что Серегин и Кириллов давнишние друзья. В свое время, когда Владимир Родионович покинул службу, Валерий Павлович почти сразу последовал его примеру. Наконец-то прояснилась причина, по которой Серегин покинул «контору».
Многим была известна увлеченность Владимира Родионовича поисками кладов. Он был чистым «теоретиком», к своему увлечению относился серьезно. У него имелась куча литературы по интересующим его темам. Результатами своих открытий поначалу он делился со многими, затем число доверенных лиц уменьшилось, а в последнее время даже единственный друг Серегин точно не мог сказать, чем он занимается.
В Германии Кириллов и Серегин служили в одно время. Иногда после субботних политзанятий навещали друг друга. Жена Валерия Павловича Лерочка, милая жизнерадостная женщина, обожала своих мужчин — мужа и сына — и всегда гостеприимно привечала всех, кого муж считал своими друзьями. Особенно Владимира.
К великому сожалению, судьба не делит людей на плохих и хороших. Такое впечатление, что в суматохе дней она никак не разберется со своими запасами счастья и горя и иногда, разгребая завалы, преподносит очередной специфический «подарок», не глядя, лишь бы отделаться. В том числе тем, кто его явно не заслуживает. Но на нее нет суда, нет управы, и вопрос, принять или не принять подношение, не стоит. Она просто сбрасывает его вам в руки без права передачи.
Диагноз жены «рак легких в мелкоклеточной форме» прозвучал из уст врача местного военного госпиталя, как смертный приговор самому Серегину. Он пытался определить Леру в больницу к немецким специалистам, заронившим крохи надежды на возможность если не выздоровления, то продления срока жизни, но политотдел был против — лечение дорогостоящее, а в Союзе и своих специалистов хватает.
