И все-таки, несмотря на свою идейную и теоретическую слабость, социалистическое движение на практике достигло немалых успехов.
Народ воссоединенной Италии мечтал о новом обществе, новом справедливом строе, руководить которым будут сами труженики, а не кучка алчных политиканов; он мечтал о свободе, о справедливости. Ему были ненавистны землевладельцы, ненавистна власть денег.
Фактов, изобличающих преступления буржуазного строя, было более чем достаточно, и проповедь социалистов (а среди них были очень талантливые и чрезвычайно самоотверженные проповедники) пала на необыкновенно восприимчивую почву и обрела живейший отклик в сердцах тех многотысячных масс тружеников, у которых едва успело пробудиться политическое самосознание.
Нет, не следует думать, что итальянские социалисты тех времен при всей их слабости по части теории были отвлеченными болтунами, пустозвонными прожектерами. Ничего подобного! Живой практицизм, свойственный итальянцам, их гибкость, сметка проявились и здесь.
И итальянские социалисты уже на ранних этапах развития движения немало сделали для того, чтобы сплотить и организовать трудящихся. Они создавали профсоюзы. Создавали рабочие лиги. Палаты труда.
Да тут был и обратный процесс — ассоциации взаимопомощи, кооперативы, лиги, профсоюзы, создаваемые рабочими, крестьянами и батраками (а сеть подобных организаций была весьма густа, особенно на севере Италии), в свою очередь, послужили теми ячейками, на которые опиралось социалистическое движение: это были новые политические классовые организации, и они превратились потом в социалистическую партию.
Итальянское социалистическое движение, быть может, не имело права называться чисто пролетарским, идеологические устои его тоже были в достаточной мере шаткими, но одно остается несомненным — это было движение, исполненное размаха, энтузиазма и веры в приход нового общественного строя.
Возможности, которые предоставлял буржуазный парламентаризм, были отлично использованы социалистами Италии в интересах трудящихся. Но итальянские социалисты тех времен не обладали решимостью идти до конца.
Многое объясняется здесь влиянием реформизма. Мы иногда поддаемся звучанию политических терминов самих по себе, их этимологическому значению, так сказать. И иногда склонны предполагать, что если реформизм есть движение умеренных, далеких от крайностей, то и возглавлять его должен человек вялый и умеренный.
Быть может, кое-где так порой и обстояло дело — в кайзеровской Германии, например. В Италии тех времен дело обстояло иначе.
