О Лабриоле здесь уже было говорено. Он, надо сказать, проделал путь от гегельянства к марксизму задолго до туринских любомудров. Но у него недоставало сил для непосредственной общественной и политической борьбы, да это было и не в его характере. Кабинетный теоретик, он был в какой-то мере предтечей, человеком, не проложившим, а только наметившим путь, но ведь и это уже немало. Пройти этот путь и создать эту школу мысли и действия должны были другие, юные, младое и незнакомое племя. К этому племени принадлежали Антонио Грамши и его друзья, но их главные деяния и свершения были еще впереди.
Так или иначе, но свято место пусто не бывает, и место марксизма в философии итальянских социалистов той эпохи занял уже упомянутый выше позитивизм, учение, имевшее в Италии немало приверженцев и интерпретаторов, некоторые из них (например, Ардиго) оставили известный след в истории философии и прочно вошли в университетские программы. Позитивизм отмежевывался от диалектического метода. Марксистская диалектика в тесных колодках позитивизма никак не умещалась, хотя тогдашние итальянские социалисты и предпринимали, попытки каким-то образом сочетать марксизм с позитивизмом. И вот шло в дело все, что попадалось под руку: экспериментальная психология, сочинения претендующих на научность криминалистов типа Ломброзо. Все это привлекалось для истолкования явлений политических и социальных.
Вот в этот период в кругах итальянской интеллигенции принято было считать, что марксизм и социализм в Италии кончились, свершили свой путь. Естественно, это было далеко не так. Ибо организации трудящихся по-прежнему шли вперед. Но что правда, то правда: организации эти были лишены твердого идеологического руководства.
Это была пора воскрешения идеологической гегелевской диалектики.
Единства среди сторонников возврата к идеализму не было, да и не могло быть. Они яростно полемизировали друг с другом, и подробности этой полемики сейчас малоинтересны. Но и помимо гегельянства в интеллектуальных течениях, притом самого запутанного и порой откровенно-снобистского толка, в ту пору решительно не ощущалось недостатка. Одним словом, это был спектр, целая радуга несомненно и недвусмысленно идеалистических течений, давших внезапно изобильный и пышный рост.
Пошли в ход эстетствующий индивидуализм, обожествление личности как таковой в пику общественному и социальному бытию, восхваление волевого начала, культ насилия ради насилия. Это был разрыв между интеллектуальными течениями и реальной жизнью народа. Именно этот разрыв Антонио Грамши считал характерным для итальянской истории, именно этот разрыв, по его мнению, следовало преодолеть.
