– Детектив Уоллес сказал мне, что не оставит на мне живого места, если мы не выпишем вас как можно скорее.
Девушка повернула голову к медсестре и вновь слабо улыбнулась.
– Анника, я звонил вам домой. Ваши мать с отцом будут здесь завтра.
При упоминании родителей ее глаза наполнились слезами. Она издала гортанный звук. Вероятно, ей хотелось говорить, но не было ни сил, ни нужных слов.
– Я сказал им, что с вами все хорошо. Они просто хотят быть рядом, – успокаивал ее Мерсер.
Девушка что-то бормотала, мотая головой из стороны в сторону. Медицинские трубки тряслись и натягивались.
– Я… хочу…
– Я знаю, вы хотите уехать домой, – произнес Мерсер, гладя ее по голове. Он продолжал держать ее за руку.
Я закусила губу, представив, как Анника одинока и напугана. Одна в чужой стране. Ее покалечили и едва не изнасиловали, она не может даже позвонить родителям.
– Помните, я рассказывал? Это Алекс. Хочу вас познакомить, – сказал Мерсер, отодвигаясь от кровати, и Анника посмотрела в мою сторону.
Отпустив руку Мерсера, потянулась к моей. Я встала рядом, сжав ее холодные пальцы.
– Мы найдем его, – продолжал Мерсер. – А вам нужно только выздоравливать. Это главное.
– Он прав, – подтвердила я. – Как можно больше отдыхайте. Мы будем навешать вас каждый день и привезем все, что нужно.
– Домой…
– Конечно. Как только поправитесь, можно будет уехать, – сказала я.
– Пора принимать обезболивающее, – произнесла медсестра. – Она беспокоится, если упоминают о семье, – не хочет, чтобы родители видели ее в таком состоянии, переживает за них. Они были против того, чтобы она училась в Нью-Йорке.
Мы подождали, пока она успокоится. Медсестра ввела лекарство, оно подействовало.
Влажные глаза Анники часто моргали, словно она боролась со сном. Вероятно, ей хотелось, чтобы Мерсер оставался рядом. Наконец веки сомкнулись. Голова едва приминала упругую подушку. На белоснежном больничном белье девушка выглядела совершенно бескровной. Окружавшие ее приборы были, казалось, вдвое тяжелее, чем она сама. Звуки работы механизмов и мигание лампочки теперь не нарушат ее сон, а воспоминания о кошмарном происшествии, как я надеялась, не прорвутся через пелену снотворного.
Еще не было пяти, когда мы вернулись к машине и поехали в центр города, ко мне в офис. Но темнота стояла кромешная, и заметно похолодало.
Когда мы выезжали на Йорк-авеню, у Мерсера запищал телефон. Детектив снял его с ремня и раскрыл.
– Хорошо, Боб. Сделаем дополнительный осмотр, – ответил он, взглянув на меня.
