— Полностью, — прошептала Бетси, заглянув прямо ему в глаза.
Марк прошептал ее имя, почти выдохнул его. Потом нагнулся и завладел ее губами. Игриво очертил языком контуры ее рта, потом зубами слегка потянул ее полную нижнюю губу. Он накрыл рукой ее маленькую обнаженную грудь и пальцами стал поглаживать требовательный наливающийся сосок, пока Бетси не застонала от наслаждения.
Внезапно ласка его языка переросла в яростную, почти жестокую атаку, словно звук ее голоса оборвал последнюю сковывавшую его цепь, и она ответила ему страстно, самозабвенно, безрассудно, зная и помня лишь его разгоряченное тело.
Потом Марк провел губами по ее шее и коснулся налившейся и отяжелевшей от сладостного предвкушения груди. Бетси ощутила нежную игру его языка с ее упругой плотью и шумно вздохнула. Тотчас его ласка стала настойчивой, дарующей острое чувство наслаждения и муки.
Бетси призывно изогнулась и, приподнявшись, прижалась к его бедрам. Руки Марка скользнули по ее телу и единым движением сорвали с нее бикини.
Марк обхватил губами ее рот, а его рука с какой-то неожиданной, опустошающей властностью легла на ее нежное лоно, повторив ладонью его очертания. Во рту у Бетси пересохло; она почти испугалась его сокровенного желания. Крис всегда любил ее нежно, трепетно. Ласкал так, словно опасался причинить боль слишком настойчивыми и резкими движениями.
Но нетерпеливым ласкам горячих рук и губ Марка противостоять было невозможно, и Бетси со вздохом разомкнула ноги, заставив себя не думать о Крисе. Сейчас куда важнее было сосредоточиться на Марке. Возможно, именно в эти мгновения она делает самый большой шаг на пути к всемирной славе и богатству.
Солнце жгло ее закрытые веки, везде был его палящий зной. Но и внутри разгоралось пламя, медленно и беспощадно иссушая ее.
Осторожные движения языка Марка повторяли сладко возбуждающую игру его пальцев; он достиг крошечного источника ее наслаждений, и его рука надолго задержалась там, неторопливо обучая этому новому ощущению. Так, лаская и поддразнивая, он медленно и безжалостно вел ее к некоему пределу, о котором ранее она не могла и помыслить.
Она беспокойно, безумно заметалась, ища сама не ведая чего. И вдруг у нее перехватило дыхание, остановилась мысль. Все ее существо замерло в изумленном восторге от первых острых толчков неизведанного ощущения. Они накатывали волнами, пульсировали, пока наконец не разлились широкой волной экстаза, и она прижалась лицом к его плечу и застонала, уносимая потоком мучительного сладострастия.
