— Фу, какая ты сегодня противная. У меня даже желудок разболелся. Не хватало слечь с гастритом накануне пикника. Не обижайся, Хелен, но я пойду. Если тебе нравится страдать от тайной любви, это твое дело. Только вот придумай правдоподобное объяснение для Портмана. Даю голову на отсечение — уж прости за каламбур, — что Крис поинтересуется, почему это его верная ассистентка грустит.
— Миранда…
Она подняла вверх указательный палец, попросив Криса о минуте терпеливого молчания.
— У меня есть предложение, от которого ты просто не сможешь отказаться.
Крис открыл было рот, чтобы возразить, но Миранда продолжила тем же невозмутимо-спокойным голосом человека, уверенного в своей правоте и моральном превосходстве.
— Возможно, ты помнишь Грегори Хансена…
Крис скептично усмехнулся. Кто же в мире шоу-бизнеса не знает Грегори-острослова. Пожалуй, Хансена можно было без преувеличения назвать самой кровожадной акулой пера.
Грегори был ведущим критиком отдела культуры «Нью-Йорк таймс». Его слово было равнозначно приговору федерального судьи. Если молодой режиссер или музыкант не находил отклика в сердце Хансена, то можно было смело утверждать, что в сознании массовой общественности его творчество будет выглядеть либо смешным, либо нелепым, либо бездарным и пошлым.
Зная о силе слова Хансена, многие начинающие авторы и творцы искали его благосклонности с помощью денег или грубой лести. При этом Хансен ни в коей мере не принадлежал к числу карманных журналистов. К его мнению прислушивались, его критики опасались, а гнева — панически боялись.
— Крис, ты ведь помнишь, что Хансен был первым, кто вознес тебя на вершину славы. Многие даже заподозрили вас в… ну, будто бы между вами нечто большее, чем просто знакомство.
— Мы познакомились с Грегори на открытии моей первой выставки, — заметил Крис.
— Да? — Миранда удивленно вскинула брови. — Я полагала, что вы были знакомы прежде.
Похоже, миссис Блэкнайт была не столь всеведуща, как предполагали все, в том числе и она сама.
— Тогда его восторг твоими работами еще более поразителен.
— Именно так решили все маститые фотохудожники и критики, — с ироничной усмешкой подтвердил Крис. — Когда Хансен расхвалил никому не известного фотографа, да еще и используя определения «гениальный», «оригинальный» и «неподражаемый», у всех отвисла челюсть. В результате всем пришлось поддакивать и дружно кивать головами. Можно сказать, что мою славу создал Грегори Хансен.
