Его знания коммунально-совковой жизни были исчерпывающими.
Университетский водитель грузового мотороллера тощий казах Нурсултан, выпивая с нами в лаборантской после трудового дня, жаловался, утирая слезы, на беспросветность жизни. После смерти мамы он остался один в достаточно большой комнате двухкомнатной коммуналки. И алчные до жилплощади соседи — муж и жена — возжелали почти освободившуюся комнату. Они травили Нурика чисто морально, вызывая каждый вечер, когда к молодому казаху приходили его раскосые девушки, участкового милиционера, который за символическую жидкую мзду участвовал в процессе аннексии и контрибуции, составляя ежедневные протоколы об аморальном поведении азиатов.
Нетривиально образованный Стае сжалился над угнетенным пасынком Востока и сказал:
— Делай что я тебе скажу, и жизнь повернется к тебе своей солнечной стороной!
И вот что делал исполнительный рикша. Каждое утро, выходя из дому, он наливал под дверь соседской комнаты из полученной накануне у Стаса стеклянной поллитровки кафедральный сероводород, бесцветный газ тяжелее воздуха. Этот вид материи, по известным Стасу законам физики, устремлялся из холода в тепло, а именно, в комнату алчных соседей, создавая в жилище непередаваемый аромат общественного сортира ровно до прихода азиата на стойбище и не оставляя никаких следов в таре. Не имеющий столь фундаментального образования участковый пытался путем допросов первой и второй степени выяснить у Нурика происхождение вони. Затравленный казах писался от страха, но в остальном устоял. Через десять дней, точно по проекту, враг капитулировал. Пришедший с работы диверсант был накормлен соседкой неотравленными домашними пирожками, после чего получил лестное предложение вечного мира и бесплатного питания в обмен на свежий воздух.
Здоровый хохол, бывший завуч военной кафедры по кличке Дуб, слуга царю, отец солдатам, отставной полковник Федор Гаврилович Захарченко прирабатывал к пенсии старшим лаборантом мирной кафедры по хозчасти. Человек необычайно мягкий и отзывчивый, он все еще оставался военным со всеми вытекающими рудиментами. В частности, он вытягивался во фрунт перед профессорами и доцентами и в говно не ставил низший состав. Его язык был захламлен армеизмами. Например, слово-паразит «ибиеёмать» участвовало в процессе изложения любой его мысли.
Инженерша Виолетта в сердцах наябедничала Альтшулеру на грубияна-полковника, и тот, пожурив исполнительного служаку, посоветовал ему извиниться перед дамой. Что и было публично проделано в следующем виде:
