Но деньги? Те самые, которые в мечтах юных придурков уже были предназначены на покупку джинсов, плащей «болонья», магнитофонов «Днепр-9» с двумя дорожками и платочка маме — где их взять? Другим умом, кроме криминального, решить проблему было невозможно.
Утилизация! Вот было наше решение. И оно было принято на общем собрании единогласно. Так как я пребывал в отряде на таких же птичьих правах, как пекинские утки, мне было поручено ответственное задание — готовить последних к вареву и жареву. А именно, ощипывать на чердаке студенческих ясель невинно убиенных, складируя их пушистый покров в выданные нам для спанья наматрасники, которые в детские кроватки все равно не лезли и высокой стопкой ждали достойного применения в сенях.
По предварительной калькуляции, исходя из базарной (ныне рыночной) стоимости, подушка из утиного пуха тянула на о-го-го, а перина — аж на о-го-го в квадрате! Утиная охота, таким образом, выводила нас на светлый путь сытой жизни. И я стал жить и работать в подполье, то есть на чердаке, делая свой первый бизнес на крови. Сначала приванивало, потом привык — деньги не пахнут! Но сказку убивают былью.
Пока я без респиратора выполнял ответственное и секретное от руководства колхоза задание, объевшиеся утятиной коллеги стали обращать свои сытые взоры на гусиное стадо повышенной калорийности управляющего отделением — местного латифундиста по этнообразующему имени — Иван Иваныч Иванов! Он был невероятно толст и свежепьян, мы были худы и чаще трезвы, поэтому такой Иван-царевич, конечно же, был нашим классовым врагом!
Гусей его никто не пас. Во-первых, туземцы были в курсе их презумпции. А во-вторых, вожак стада, осознавший свою номенклатурную принадлежность, шипел, а потом больно щипал даже бездомных собак, гармонично дополнявших облезлое местное население.
Мясистого вожака повязали наши отчаянные герои. Взяли тихо, скрутив его гордую башку в обеденное время, когда колхозники в едином порыве были пьяны вусмерть. Праздник освобождения от труда имени Веры Засулич был назначен на следующую вальпургиеву ночь после покушения. Для этого в близпьющий город, названный в честь первого справедливо казненного эсера Пугачева, был отправлен десант во главе с коллегой разбойного вида Бобом Избалыковым, который производил впечатление вооруженного холодным оружием даже в бане. Свое природное злодейство Избалыков доказал в первые голодные дни.
