Я уже пару лет как выполнял у старшего брата обязанности «разводящего» не в том блатном смысле, которое имеет это слово сейчас, а в прямом — бракоразводящем. Мой гениальный брат всем девушкам, с которыми у него были «отношения», предлагал жениться. И когда наша мама в отчаянии заламывала руки и говорила со слезами: «Вова, твой брат опять сошел с ума, ты же видишь, что Лида (Оля, Стелла и т. д.) — шлюха!» — я не без половозрелого интереса шел разводить брата с очередной невестой при молчаливом непротивлении жениха. Поэтому с девушками Юры я традиционно и ненадолго знакомился почти одновременно с женихом.
Аналогичный случай и свел меня последовательно с Бебой, Лией и Самарой еще до неожиданного подписания брато-бебского брачного контракта.
Сашке, старше меня на целое (и непростое!) поколение, я, веселый и смазливый, уже потихонечку пьющий и совершенно не пьянеющий (до поры до времени, а казалось — навсегда!), страшно понравился. Что касается взаимного чувства, то разве могло быть иначе? На вид мне было значительно больше, чем шестнадцать, а Сашке значительно меньше своих лет, так что в компании мы легко выдавали себя почти за ровесников, а молотить языком, веселя публику, я научился давно — от гениальных приятелей гениального брата.
До дружбы с Самарой я никогда не ходил в рестораны — и по возрасту, и, конечно, по отсутствию денег. Сашка, профессиональный художник-халтурщик, денег никогда не считал, даже когда их у него вовсе не было. В питейно-развлекательных заведениях его знали, любили, верили в долг, и это отношение вскоре распространилось и на меня. Кроме того, Сашка привлекал меня оплачиваемым подмалевщиком на все мыслимые халтуры, и я прилично наштыркался оформлять при помощи эпидиаскопа Новые годы, Первые мая и Седьмые ноября. Вы понимаете, когда у школьника девятого-десятого класса в кармане честно заработанные деньги, которые он может потратить на ресторан или на все, что угодно, какие песни поет его не по годам окрепшая душа?
Итак, шла стремительная подготовка к свадьбе, которую решено было играть на поле невесты. У Гренадеров был свой собственный дом, маленький, но явно больше двух наших комнат в коммуналке. О снятии ресторана или столовой перед кошерноедом Гренадером никто и не заикался. Мне было поручено достать два ящика нарзана.
Где родина нарзана? Конечно же, в одноименном магазине, расположенном на саратовском Бродвее — Кировском проспекте. Туда я и отправился перед закрытием, чтобы заговорить продавщицу, неограниченные возможности которой я предварительно оценил через витрину с улицы. Соблазнение прошло на редкость удачно, через пять минут мы были на «ты», и моложавая хохотушка Катя отвела меня в бендежку, где я и переложил в свои авоськи прямо из пыльных ящиков сорок бутылок нарзана по двадцать две копейки за штуку без переплаты под туманные обещания интимной встречи под сенью ночи.
