Фамилия моего единственного кровного родственника — Китовани, тогда он был только что выпущенным из тюрьмы уголовником, а потом — силовым министром новогрузинского правительства. В эту пору Нугзар выслал мне справку на бланке Министерства обороны независимой Грузии, каллиграфически написанную твердой рукой бывшего тюремного художника: «Дана Глейзери Валодии в том, что как кровному брату, ему обеспэчивается бэзпрэпятственный проезд по всей стране. Министр Китовани».
Наступило долгожданное расставание в тбилисском аэропорту. Еле достав билеты на редкий рейс Тбилиси — Саратов, мы распивали на посошок домашнее кахетинское вино. Грузины всеми доступными средствами боролись за отделение от метрополии и объявили посадку на грузинском языке.
Нугзар в это время сквозь поток крупнокалиберных слез произносил прощальный тост, и ему не было никакого дела до шума мегафона. В результате мы с Левой опоздали на самолет. Трагедия состояла в том, что я обещал завтра встретить на вокзале в Саратове свою жену с детьми, возвращавшихся из столицы со школьных каникул. И конечно же не знавших о разгульном отсутствии папаши.
Единственно правильное решение было принято мгновенно: мы вылетаем в Москву, успеваем сесть на поезд, в котором едет семья, а там что-нибудь придумаем на месте. Так и сделали. Еле успели на отходящий экспресс, я в изнеможении свалился на полку, а Леву, как непьющего спортсмена, отправил посмотреть, в каком вагоне едет жена с детишками. Циркуль явился в недоумении: семью он не нашел.
Мы проснулись, когда состав уже прибыл в пункт назначения, вышли из вагона последними, и тут:
— Пиздец, вот и Арзрум, — трусливо хихикая, сказал автор надвигающегося скандала Лева, показывая трясущимся пальцем на мою жену, детей, на коробки и картонки, сиротливо ожидающих встречающего папочку!
Как все спортсмены, односторонне развитый культурист пробежал по составу только в одну сторону, сделав неправомочное обобщение на другую.
Радость встречи была взаимной. Я еще долго не рассказывал жене о тайном путешествии в Арзрум.
В приснопамятные времена застойного веселья я пребывал в столице в никому не нужной служебной командировке и в коридоре Министерства образования встретил голодного коллегу Соколова, очкастого и тощего аспиранта молодого и перспективного ученого Димы Трубецкова, близкого друга и однокашника моего гениального брата Юры. Сам брат Юра жил неподалеку — в полутора часах езды на электричке в рабочем поселке Лоза, на окраине славного городка Загорска, бывшего и будущего Сергиева Посада, и вместе с нашим отцом, потомственным агрономом, держал огород. Так что на обильный подножный корм в их гостеприимном доме всегда можно было рассчитывать. Стояла душная июльская жара, денег ни у меня, ни у коллеги Соколова уже не было, а жрать хотелось. Именно на этом веском основании мы «зайцами» и прибыли александровской быстрой электричкой на станцию Загорск.
