Пока нас высаживали на перегонах, мы не стояли в снежном безмолвии, а бодро, под стопарик, шагали вдогонку любимым, горланя первомайский «Марш энтузиастов»:
чтоб сказку сделать былью,
преодолеть прострации простор.
Товарищ Сталин нам обрезал крылья,
но детородный сохранил прибор!
стремим мы полет наших рук,
и в каждом — пропеллером дышит
мотор из расстегнутых брюк.
Добравшись до большака, без Дяди-Вади, потно примерзшего сверху к рулю, а снизу к сиденью, мы хлопнули по последней и хором спели вместе с девчатами, разгоряченными чудесным избавлением от сельских соотечественников, Главную Песню о Главном:
Широка страна моя родная,
но говней лесов, полей и рек
за собой нигде не оставляет
только наш советский человек!
Меня любили люди и звери за то, что даже в предельно пьяном виде я не был агрессивен — не лаял и не лаялся, хотя и был способен на не поддающиеся объяснениям действия. Например, мог обнять врага и сказать ему такое, что он начинал чувствовать себя другом.
Профессор Лева Кац вместе с двоюродным братом, тоже Левой Кацем, волоча меня под мышки с совместной пьянки, выпытывали у меня секреты наглости для последующего специспользования:
— Нет, Вовка, не советский ты человек (подразумевая, что антисоветский), и какой же чуждой идеологии ты придерживаешься (подразумевая — служишь)?
Обнимая широкие зады Левы и его брата, тоже Левы, случайно разоблаченных капитанов КГБ запаса, которых обычно я весело приветствовал чуть измененным эпиграфом к роману Каверина «Два капитана»: «Бороться и искать, найти и перепрятать!» — я чистосердечно давал показания местным пинкертонам в штатском:
— Великому учению Дао, Львы сыска!
— И в чем же его суть? — допытывался более образованный апологет единственно верного для братков учения.
— По Чжуан-цзы — завершение, при котором неведомо, почему так, называется Дао. Его никто не создал, но всё происходит от него, чтобы потом, совершив кругооборот, снова в него вернуться. В основе Великого Учения — примерно дюжина простых заповедей.
— И какая же первая?
— Первая и основополагающая крайне проста: «Не упорствуй».
— А вторая?
— Левы! Вторую я уже не читал — все сказано в первой!
Бойцы невидимого только для умалишенных фронта нежно обняли меня, так и не выполнив важное задание. Во время какой-нибудь небратоубийственной войны, уверен, оба молодцеватых МОССАДовца обязательно дослужились бы в СМЕРШе до старших майоров. Но в мирное время, в мертвый сезон — до капитанов этой конторы в запасе, как? Какое-то «03» вместо «007»!
