— Было дело.
— К этой своей рыжей бестии?
— Я уже как-то раз топил в кухонной раковине одного наглого терьера. Могу освежить воспоминания.
— Вот садист! Не зря, ой не зря тебя Ладка вивисектором назвала.
— Лада ещё мягко выразилась. Мне больше подходит звание живодёра.
Я поставил последнюю тарелку в сушилку, вытер руки и вышел из кухни, поманив Жерара за собой. В гостиной устроился в кресле и сказал:
— Ну, слушай.
Опустив интимные подробности общения с Зариной, я поведал ему о своих ночных похождениях. Он слушал внимательно, а по завершении рассказа задумался. Я не мешал. Пускай всласть пошевелит мозгом и выскажется первым.
— Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд, — проговорил он наконец. — То любимого подставят, то с ментами говорят… Я о Найте, хе-хе.
— Я сообразил.
— Ишь, смекалистый малый! Ну-с, судя по дезинформации мента, что какой-то муж-чина с восточной внешностью срочно искал Новусика, чертежи были украдены именно для него. Для «чурки».
— Угу. Оттого-то Новусик и помчался в архив по его требованию. То есть, якобы его и якобы требованию.
— Вот-вот. Стало быть, кое-какие приметы генерального клиента Новицкого нам известны. Выглядит как ваххабит в европейском костюме. Вхож в богемный круг, где тусуется Витя Найт. Что ещё?.. Ах да! Несколько часов перед убийством Новицкого «ваххабит» отсутствовал в зоне действия телефонной сети. И мент это точно знал!
— Негусто, — заметил я.
— Ага. Зато по самому любителю зажимать в дверях различные органы модных писателей информации навалом. Высок, широкоплеч, уши оттопырены. Продолжишь?
— Способен проникать в запертые помещения, минуя двери, окна и охрану.
— И там без душевных мук полосовать людей острыми предметами. Мы думаем об одном и том же человеке, напарник?
— Похоже на то, напарник. И это — мой ненаглядный…
— …Папаша! — подвёл итог Жерар.
Да, факты с большой степенью вероятности указывали на моего отца. Комбинатора высшего уровня, чернокнижника, сокола Опричной Когорты и прочее и прочее. Излюбленный образ в человеческом обличье — старший лейтенант милиции с дурацкой фамилией Стукоток. В нечеловеческом, после диффузии сквозь стену, — «паучок Ананси». Гигантский краб с бритвенной остроты крюками на конечностях. В прошлом отец был рабом Сулеймана, выполнявшим для ифрита самые кровавые задания. Последний факт наводил на определённые размышления.
И не только меня.
— Как считаешь, он всё ещё точит зуб на шефа? — спросил Жерар.
— Если мы хоть чуть-чуть похожи, то да. Отлично помню, как старикан его тиранил. Я бы такое никогда не простил.
