Ну, спасибо тебе, Ким Шейн: лучшая подруга Мии, королева школьных альбомов и местная папарацци. Мы не хотели, чтобы она использовала ту фотографию, но Ким тайком вклеила ее, не подписывая наших имен, а лишь эту глупую кличку.
— «Красавец и Чудачка»? — спрашивает Ванесса. — У вас даже было прозвище.
— Используешь школьный альбом в качестве своего источника? Что дальше? Википедия?
— Ну, ты то вряд ли надежный источник. Ты сказал, что вы «едва ли парой слов перекинулись».
— Послушай, правда в том, что, может, мы встречались пару недель, как раз когда делались снимки. Но, у меня, между прочим, было полно девушек в средней школе, — говорю я, одаривая ее своей лучшей усмешкой плейбоя.
— Значит, ты не видел ее с самой школы?
— С тех самых пор, как она уехала в колледж, — говорю я. По крайней мере, эта часть — сущая правда.
— Так как же получилось, что когда я задавала этот же вопрос остальным участникам группы, в ответ получала только «без комментариев»? — спрашивает она, жестко глядя на меня.
Потому что, какое бы дерьмо с нами не произошло, мы все равно остаемся преданными друг другу. По крайней мере, в этом. А вслух заставляю себя произнести:
— Потому что там нечего рассказывать. Я думаю, таким людям, как ты, нравится этот сериальный аспект, ну знаешь, когда два знаменитых музыканта, которые учились в одной школе, были парочкой.
— Таким людям, как я? — уточняет Ванесса.
Стервятникам. Кровопийцам. Душегубам.
— Репортерам, — отвечаю я. — Вы ведь без ума от сказок.
— А кто нет? — говорит Ванесса. — Хотя, жизнь той девушки вряд ли можно даже попытаться назвать сказкой. Она потеряла всю свою семью в автокатастрофе.
Ванесса притворно передергивает плечами, как обычно делают люди, когда говорят о чьих-то бедах, которые никак не связаны с ними, которые их не коснулись, и никогда не коснуться. Я никогда в своей жизни не бил женщину, но на секунду мне хочется хорошенько ей врезать, чтобы заставить почувствовать хоть часть той боли, о которой она так легко рассуждает. Но я сдерживаюсь, и она, ничего не заметив, продолжает.
— Кстати о сказках, у вас с Брин Шредер будет ребенок? Я то и дело вижу, что таблоиды упоминают её растущий живот.
— Нет, — отвечаю я. — Мне, по крайней мере, ни о чем таком не известно.
Я уверен, что Ванесса в курсе, что вопросы о Брин также под запретом, но если разговоры о предполагаемой беременности Брин отвлекут ее, да будет так.
— Тебе, по крайней мере, о таком не известно? Вы ведь все еще встречаетесь? — Боже, ну и голод в ее глазах. Все эти ее разговоры о том, что она хочет написать сравнительный анализ о нас, все эти ее навыки сыщика — ничто. Она, так же как и все журналисты и преследующие нас фотографы, хочет первой откапать сенсацию, будь то о рождении: «У Адама и Брин будет двойня?», или смерти: «Брин говорит своему Дикарю: "Все кончено!”». Ни одна из историй не является правдивой, но иногда я вижу эти заголовки на различных желтых газетенках буквально в одно и то же время.
