Ральф беспомощно развел руками.
— Мои пассажиры слышали, как она сказала, что поступит именно так. Я бы признал, что виделся с ней, если бы стал им противоречить.
— Правильно, вы боялись признаться в этом, потому что знали, что произошло!
— Нет! — воскликнул он со злостью, которую тут же сумел подавить в себе. — Я просто не хотел говорить на эту тему.
— Он не хотел говорить на эту тему! Тогда скажите, о чем вы разговаривали с Хильдой?
— О ребенке и что нам делать.
— Вам вдвоем?
— Да. По крайней мере, мне так хотелось, — ответил Ральф после долгой паузы.
— А что же Хильда?
Уайклифф заметил, как смятение на лице юноши сменилось выражением отрешенно-упрямым.
— Больше я ничего не скажу. — На его глазах снова блеснули слезы.
— А она сказала вам, что собиралась делать после того, как вы распрощаетесь?
— Нет, но я видел, как она пошла через поле, и мне это показалось очевидным.
— И у вас не возникло опасения, что она может наложить на себя руки?
— Нет!.. Она ведь не сделала этого?! Не сделала, правда?
— Нам пока не известна ее судьба. У кого-нибудь могли быть причины убить ее?
Он свел ладони вместе, крепко стиснув переплетенные пальцы.
— Если бы я только мог знать…
— Что именно?
— Так, ничего…
— Надеюсь, вы понимаете, что легко можете быть заподозрены в причастности к ее исчезновению? Вы уже дважды солгали полиции и, весьма вероятно, продолжаете вводить нас в заблуждение сейчас. Ведь вполне возможно, что вы последовали по тропе вместе с ней, серьезно поссорились, а потом вы…
Ральф резко повернулся к Уайклиффу и хрипло сказал:
— Вы считаете, что она мертва… Вы ведь об этом толкуете, верно?
— Мы говорим о том, что должны рассмотреть все версии, что вы, насколько нам известно, были последним, кто ее видел, и что вы осложняете и свое и наше положение своей ложью и нежеланием дать нам полную информацию.
Мартин еще какое-то время сидел в скованной и напряженной позе, потом вдруг сразу обмяк, плечи понуро опустились.
— Думайте, что хотите! — сказал он и после небольшой паузы добавил: — И делайте, что хотите.
— Мы с тобой не в игрушки играем, парень! — вскинулся на него Керси. — По-моему, ты что-то не то вбил себе в голову. Мы с тобой пока по-доброму, но все может быть совершенно иначе. У нас еще остались вопросы; отвечай на них сразу, а не то мы тебя мигом доставим в ближайший полицейский участок и продержим там, пока все не расскажешь.
Странно было наблюдать, как эта маленькая драма разыгрывается именно в тот момент, когда вечернее умиротворение спускается на гавань и окружающий ее городок. В кафе и ресторанчиках на портовой площади посетители углубились в изучение меню. Стоял сезон высоких приливов, но отлив уже давно начался, и маломерные суденышки в гавани едва доставали бортами до пирса; на некоторых из них лязгали инструментом механики, возившиеся с движками, на яхтах чинили рангоуты. На леерах, кромках бортов и верхушках мачт расселись чайки и замерли, посверкивая глазками-пуговицами.
