После приветствия и короткой проповеди наша процессия двинулась в город. Потребовалось два часа, чтобы преодолеть двадцать две мили, отделяющие Энтеббе от Кампалы. Десятки тысяч людей выстроились вдоль дороги от аэропорта до города. Мы ехали очень медленно. Дейзи и я стояли в автомобиле с откинутым верхом, мы приветствовали людей, обращались к ним и махали им руками. Так запланировала Дейзи. То же самое она делала почти во всех городах, где она занималась подготовкой массовых евангелизаций.
Один, с двумя чемоданами
Сейчас я вернулся после победоносного служения в Евразии. Но мне не устроили прием. Я был один. Я был очень усталым. У меня были лишь два чемодана. Такси уехало. Ворота с лязгом захлопнулись. Дейзи не было - лишь пустота и одиночество. Я пережил самое страшное в своей жизни чувство отчаяния.
Бесчисленные вопросы «ПОЧЕМУ» снова обрушились на меня. Я не мог заглушить их. Меня охватила паника. ДЛЯ ЧЕГО я вернулся домой? ДЛЯ ЧЕГО мне продолжать жить? В первый раз ко мне пришли подобные мысли. Я стоял у дома, стеная от горя. Я был опустошен и напуган. Я чувствовал свою беспомощность.
Наш Эдемский сад
Я осознал, что мне необходимо очистить свой разум от подобных отравляющих и деморализующих мыслей. Я медленно шел по тропинке в наш восточный дворик.
Я увидел прекрасные розовые и белые кресла, которые выбрала Дейзи. Сидя в них, мы пережили так много радости. Я вспомнил о том замечательном времени, которое мы провели вместе. Мы вместе ели, беседовали, молились, читали Библию, письма, обсуждали проблемы, планировали евангелизации и выражали нашу взаимную любовь. Чудесные воспоминания!
Кресла стояли на тех же местах, но они были пусты. Дейзи не было там. Ее больше никогда не будет там. Для чего нужны эти кресла?
Смогу ли я когда-нибудь сидеть в них один, не снедаемый скорбью? Казалось, что столь многое во мне было потеряно безвозвратно. Я чувствовал себя полностью опустошенным и напуганным.
Хотел ли я продолжать жить?
В первый раз с момента смерти Дейзи я не знал, хотел ли я продолжать жить дальше. Боль и скорбь одиночества были слишком глубокими. Для чего мне пытаться быть мужественным? Зачем? Для кого?
Все четырнадцать месяцев с тех пор, как я похоронил ее прекрасное тело на мемориальном кладбище между двумя соснами, которые мы посадили, я был очень занят. Я служил, проводил собрания, писал книги, работая с утра до вечера. Работа и служение стали моим утешением, моей защитой, моим убежищем.
