«Почему-то никак не получается называть его Октаром, — подумал Михаил. — Не подходит к нему это имя. А почему, не знаю.» «А тебе не нужно знать, — возразил внутренний голос.» — «Почему? Мне ведь придется с ним общаться долгое время, жить рядом. А он совершенно не похож на мальчишку. Дело не в облике. Я просто не могу его воспринимать как ребенка, потому что он намного опытнее и мудрее своих земных сверстников. И не могу его воспринимать как взрослого, потому что возраст его мал. Как быть?» — «Не понимаешь, да?» — «Не понимаю, не могу понять.» — «А ты и не старайся, просто воспринимай его таким, какой он есть. Перенастрой свое мышление. Впрочем, это произойдет само.» — «Ты, хочешь сказать, что я должен привыкнуть?» — «Да, может быть и так.» — «А о каком тогда понимании может идти речь, если все попытки и хоть какие-то результаты сгложет привычка?» — «А ты так устроен, уж тысячи лет так устроен, что существует либо взаимопонимание, либо привычка.» — «Подводишь ты меня, старик.» — «Время покажет.»
Октар собрал в охапку отобранные вещи и перебрался к Михаилу. Он снял с плеч накидку, расстелил мехом вверх, сел и стал рассматривать спектрокопии, поворачивая их так и эдак и пробуя щепоткой пальцев материал. Потом приподнял широкую «лапу» шкуры, засунул в нее по плечо руку и вытащил горсть предметов. Странные это были предметы: цветные осколки, через которые на окружающий мир очень любят смотреть дети, выточенные из камня фигурки с фантастическими формами, резная короткая трубка и куча страшных, начиненных ядом колючек.
Малыш аккуратно сложил на карту колючки, трубку, остальное высыпал обратно. Затем посмотрел в трубку, как в бинокль, и стал чистить пухлым мизинцем изнутри.
— Можно посмотреть? — Михаил показал на колючки, отливающие зеленым.
— Конечно можно, — сказал Октар и посмотрел на него. — Только будь осторожен. Там растительный яд.
Михаил с опаской взял одну, повертел в руках, стараясь, чтобы острый, как игла, шип не поцарапал руку. Оперение колючки переливалось, как павлинье перо. И Октар разгуливает с этим оружием по лесу! А ведь мог бы по случайности попасть в меня. И не только в меня… Михаил положил ее на место и спросил:
— Где ты их взял?
Октар оставил трубку и опять посмотрел на Михаила. Как показалось, недоуменно.
— Сделал.
— А кто тебя научил?
— Никто. Я просто знаю.
— А до того, когда ты научился?
— Я всю жизнь знал, как делать, с самого рождения.
Михаил ничего не понял, откинулся на одеяло, сцепил на макушке пальцы и посмотрел на работающего Октара. Спина у мальчика была почти черная, закопченная из-за слоя пыли и грязи и сумрака пещеры. А когда под кожей прокатывались туда-сюда лопатки, на спине были ясно видны темные зарубцевавшиеся следы. Кто-то жестоко и больно провел по спине длинными когтями, оставляя на всю жизнь рваные полосы шрамов. «Нелегко ему тут живется», — подумал он.
