Очутившись на улице, он пошел было быстро, потом замедлил шаг и, против обыкновения, понурил голову. В грязном переулке попрежнему излучали тусклый желтоватый свет окна и стеклянная дверь кабака Шлемы. В надвигавшейся темноте черным пятном выделялась фигура мужчины высокого роста, направлявшегося к этим огонькам, — в нескольких шагах от них он остановился и резко повернул обратно. Он дошел до конца переулка, потом снова вернулся к светящимся точкам, постоял возле них несколько минут и зашагал дальше. Так повторялось несколько раз — он то подходил к «волчьим глазам», то отдалялся, то, постояв возле них, быстро отходил, словно хотел убежать. Наконец, ухарски заломив шапку, он решительным движением рванул ручку двери и исчез за ней. Сопровождавшая его собака осталась на пороге и вскоре улеглась там, свернувшись клубком.
На следующий день — это было воскресенье — на просторной площади перед костелом, покрытой выпавшим за ночь снегом и освещенной бледными лучами солнца, собралось много народа. Воскресное богослужение только что закончилось. Люди разных сословий выходили из костела — одни прогуливались по площади, другие собирались группами, разговаривая и разглядывая окружающих. Молоденькая дочка мастера Хлевинского вышла из костела, немного опередив мать и сестру, и, веселая, радостная, легкой походкой спускалась по лестнице. Причина ее приподнятого настроения не вызывала сомнения: Зося была уверена, что внизу у лестницы кто-то встретит ее, учтиво поклонится, бросит на нее пламенный взгляд и постарается обратить на себя внимание ее родителей, чтобы получить приглашение на праздничный обед — пельмени или жареную колбасу. Случалось это в последнее время довольно часто, к большому удовольствию панны Зофьи. В простенькой шляпе, украшенной на этот раз ярким красным бантом, она шла по лестнице, весело улыбаясь. Румяные щечки ее покрыты были нежным, как у персика, пушком, а покрасневшие ручки она прятала в рукавах своей дешевенькой шубки. Но вдруг глаза ее широко раскрылись и на лице появилось выражение неподдельного ужаса. Кто же это стоит там, на последней ступеньке лестницы, видимо поджидая ее, смотрит на нее и смеется отвратительным, оскорбительным смехом? Она ожидала, что увидит молодого скромного человека, с привлекательной внешностью, даже довольно изящного, в простом, но чистом, приличном пальто, в шапке, надетой немного набекрень. Но увидела совсем другого — в засаленном пиджаке, в покрытых грязью сапогах и в сдвинутой на затылок фуражке с нелепо торчащим кверху козырьком, увидела побагровевшее лицо, мутные глаза и какую-то ужасную, вызывающую отвращение улыбку. Девушка побледнела, закусила пунцовые губы и со слезами на глазах бросилась в противоположную сторону. Однако Михал сейчас же подбежал к ней и, расталкивая людей, в упор глядя на нее, не сняв фуражки, заговорил неприятным и слегка охрипшим голосом:
