После рывка-раскрытия осматриваю сверху себя купол и ещё раз местность внизу: вдали виден какой-то дачный посёлок на полянке, но он совершенно не похож на Введенское, да мы туда и не дотянем при всём желании. Тяну то за левую, то за правую стропу управления — «клеванту», держусь на снижении за Саней, стараясь при этом высмотреть мало-мальски пригодное для приземления место. Он тоже озадачен этой проблемой: заметно, как мечется…
Мы чудом примостились на крохотной прогалине среди леса, вплотную примыкающей к обочине дороги. Первый вопрос друг другу:
— Где мы?
Ответ — взаимно неопределённый. Даже по солнцу сориентироваться не можем: небо затянуто облачностью. Саня начал расстилать парашют, а я на обочине шоссе, как наиболее открытом месте, — устанавливать аварийную радиостанцию.
Пора пытаться сориентироваться старым авиационным методом — «опросом населения». Выхожу на дорогу, и, голосуя в потоке мчащихся легковушек, останавливаю молоковоз. Два коротких вопроса шофёру:
— Скажите, пожалуйста, что это за дорога?
— Ребята, да вы что — это же Минское шоссе…
(Вот это да, ну и занесла нас нелёгкая!)
— А вообще-то, вы движетесь в направлении от Москвы или на неё?
— (!)… да вон, сзади — Голицыно, километров пять как проехал.
— Всё я-ассно, спасибо… Езжай!
Спрыгиваю с подножки и, огорошенный, передаю Сане наш разговор.
И только потом я сообразил, что должен был подумать обычный среднестатистический советский водитель, услышав подобные вопросы, видя при этом на обочине валяющиеся парашюты и торчащую антенну радиостанции…
Не успели мы обсудить создавшееся положение, как с той стороны, куда уехал «наш» молоковоз, появился автобус с вооружённым нарядом милиции. Выяснив при проверке документов, что мы «пытаемся выдавать себя за офицеров ВВС», они тут же вызвали представителей военной прокуратуры, которые также приехали с удивительной быстротой.
И только через час с лишним, когда затягивающееся выяснение наших личностей грозило закончиться явно не в нашу пользу, наконец-таки послышалось над головой стрекотание поискового вертолёта, и следом подъехал грузовик с наземной поисково-спасательной командой.
И это-то — при проверке своего же базового аэродрома вылета!…
А штурман с Ан-двадцать шестого потом извинялся за то, что он «немного попутал» в расчётах выброски. И когда это понял, то дал прерывистый звуковой и красный световой сигнал: «Отставить выброску!» Но было уже поздно…
…Неутихающая моя боль — Саня Сперанский. Высокий, худощавый, очень симпатичный парень, своей густой чёрной шевелюрой и правильными чертами лица походивший на популярного киноартиста Алварса Лиепиньша.
