Судя по всему, я дал неверный ответ. Койн взял салфетку и, нахмурившись, сплюнул жвачку.
– Да, я понял. Прекрасно. Таково официальное мнение. Но в действительности ситуация складывается следующая. Парню конец. Он признан виновным в двух убийствах. Как вы думаете, в нем внезапно проснулось человеколюбие или он… или он просто хочет снискать сочувствие общественности и отвертеться от наказания?
– Возможно, он просто хочет, чтобы его смерть принесла хоть кому-нибудь пользу.
– После инъекции сердце заключенного перестанет биться, – отрезал Койн.
В начале года я помог одной прихожанке принять важное решение – пожертвовать органы сына, мозг которого умер после автокатастрофы. Как объяснили мне врачи, смерть мозга отличается от смерти сердца. Парня было уже не вернуть, он не мог оклематься, как это бывает с людьми в коме, но благодаря респиратору сердце его продолжало биться. Если бы произошла остановка сердца, органы стали бы непригодными для трансплантации.
Я откинулся на спинку кресла.
– Мистер Койн, у меня создалось впечатление, что заключенный Борн попросил о встрече с духовным наставником…
– Попросил. И мы бы хотели, чтобы вы отговорили его от этой безумной затеи. – Начальник тюрьмы тяжело вздохнул. – Я понимаю, как дико это для вас звучит. Но Борна казнит штат Нью-Хэмпшир. Это факт. И из этого можно сделать шоу… а можно обойтись без лишней огласки. – Он начал буравить меня взглядом. – Вам ясно, в чем заключается ваша задача?
– Кристально ясно, – еле слышно ответил я.
Я уже однажды пошел на поводу, предположив, что те люди знали больше, чем я. Джим, мой коллега по суду присяжных, тогда использовал слова «око за око» из Нагорной проповеди, чтобы убедить меня в справедливости возмещения одной смерти другой. Но теперь я понимал, что Иисус имел в виду прямо противоположное и осуждал тех, кто позволял наказанию усугублять преступление.
И теперь я ни за что не позволю начальнику тюрьмы Койну ставить передо мной задачи.
В этот момент я осознал, что, если Борн сам не узнает меня, я себя не выдам. Дело не в спасении моей души, дело в спасении его души. И даже если я некогда поучаствовал в разрушении его жизни, моя обязанность – как священника – теперь заключалась в ее восстановлении.
– Мне бы хотелось поговорить с мистером Борном лично, – сказал я.
Койн кивнул.
– Понимаю.
Он встал и снова повел меня по хитросплетениям административного корпуса. За очередным поворотом перед нами оказалась аппаратная с решеткой в два ряда. Койн поднял руку, и дежурный офицер отпер первую стальную дверь. Послышался скрежет металла о металл. Мы вошли, и дверь автоматически закрылась у нас за спиной, не оставив даже тончайшего просвета.
