– Да при чем тут возраст? Только у Тишуниной и Аверкиной были какие-то сомнения насчет того, кто является их отцом. У всех остальных никаких сомнений нет. И оснований для этих сомнений тоже нет.
– Тогда что? Ну, Ген, должна же быть причина, по которой Чернецов оставил им всем деньги.
– Да плюнь ты на эту причину, что нам она? Нам разве давали задание найти причину, по которой Чернецов, не будь он тем помянут, отвалил им деньги? У нас убийство Аверкиной, вот им мы и должны заниматься. А никакая самодеятельность в наших рядах не поощряется.
– Но, Гена, ты же не можешь не понимать… – упирался Дзюба. – Ведь это важно. Может быть, здесь как раз и кроется причина всего…
– Не морочь мне голову. У нас остался один наследник, последний, некий Михайлов, адрес у нас есть, так что сейчас съездим быстренько, послушаем, что он скажет, и по домам. У меня сегодня большая игра.
– У тебя каждый день игра. А Аверкина в СИЗО парится.
– Да и пусть себе, не моя это головная боль. У нее вон адвокат есть, пусть он переживает, деньги свои отрабатывает. А Михайлов нам наверняка ничего интересного не расскажет, тоже небось не знает, за что наследство получил. Но, может быть, он хотя бы знает или самого Чернецова, или Аверкину.
Дверь квартиры им открыла женщина чуть за тридцать, лицо которой от виска до подбородка пересекал и уходил вниз, на шею, безобразный шрам. Увидев на пороге двух незнакомых молодых мужчин, она вздрогнула, схватила с вешалки широкий шарф и тут же покрыла им голову, попытавшись спрятать от посторонних глаз свое уродство.
– Извините, – пробормотала она, – я думала, это соседка. Что вы хотели?
Услышав о цели визита, она горько вздохнула.
– Муж здесь больше не живет.
– А где мы можем его найти? – спросил Дзюба. – На работе?
– Он работу тоже поменял, – она криво усмехнулась и добавила: – Как и жену. Он меня бросил, если вам так понятнее.
– Вы не откажетесь с нами поговорить? Пожалуйста, уделите нам время, это очень важно, – попросил Колосенцев.
Дзюба с завистью посмотрел на старшего товарища. Надо же, как изысканно он умеет выражаться, и тон такой… В общем, понятно какой. Ни одна женщина не может отказаться побеседовать с таким, как Геннадий. Вот он, Ромчик, ни за что таких слов не придумал бы и голос такой не сумел бы сделать. Учиться ему еще у Гены и учиться!
Женщину со шрамом звали Валерией, и она рассказала, что муж ее после получения наследства нашел себе молоденькую красавицу. Шрам у нее остался после аварии, в которую попали они с мужем. Виновником аварии признали водителя другой машины, он грубо нарушил правила, был осужден и отбывает срок наказания в колонии. Авария была серьезная, но муж отделался переломом, а Валерии стеклом рассекло лицо, потому что удар пришелся на ту сторону, где она сидела. «Скорая» увезла их в больницу, лицо зашили, но очень неудачно, остался безобразный шрам. «Мы жизни спасаем, а не красоту наводим», – ответили ей врачи, когда она попыталась высказать претензии. Дескать, хотите красоту – ищите пластического хирурга и платите деньги. Таких денег у Михайловых не было. Но помог брат мужа, одолжил. К сожалению, пластический хирург оказался не на высоте, а может быть, причина в индивидуальных особенностях самой Валерии, у которой возникли тяжелейшие осложнения, и в результате шрам стал еще уродливее и еще заметнее.
