Один из воинов, убивший врага, вдруг сел на землю, вскрикнул «кшах» — и из носа у него выскочил червяк. Тогда другие воины сказали: «Убитого тобой еще не сожгли. Хекураветари наверняка привязали его тело лианами к стволам двух деревьев, и теперь из него вылезают черви, которые потом становятся мухами». Вечером воин снова сел, вскрикнул — и из носа у него выскочили два белых червя и сразу же уползли в траву. До этого я никогда не видела, чтобы у человека червяки выскакивали из носа. Тушауа Рохариве сказал: «Тех, кого мы убили, до сих пор не сожгли. Кажется, одна моя стрела убила женщину — очень уж у меня зловонное дыхание. Теперь мы много дней подряд не будем есть мяса». Когда саматари убивают женщин, они потом говорят, что их дыхание стало зловонным.
Наконец мы подошли к шапуно. Воины-унукай первыми отправились к реке. Воины, охранявшие пленниц, сказали нам: «Не говорите нашим женам, что мы захватили в плен много женщин». Когда все искупались в реке и растерли тело листьями, воины и пленницы раскрасили тело красным уруку, нарисовали на ногах, на лице и на теле тонкие полосы. Многие воткнули в уши птичьи перья.
Потом мы вошли в шапуно. Нас встречало много народу, человек сто — не меньше. Тут были и индейцы патаманибуэтери, которые объединились с саматари еще до того, как те пошли войной на хекураветари. Они ждали своих родичей и мужей, которые вместе с саматари отправились в поход на хекураветари. Мне рассказали, что вождь патаманибуэтери — брат Рохариве. Некоторое время тому назад они поссорились из-за одной женщины. После этого патаманибуэтери отделились и построили свое отдельное шапуно в том месте леса, где растет много деревьев патаманихена с длинными и широкими листьями, белыми снизу. Поэтому их и называют патаманибуэтери, но они как были, так и остались саматари.
Несколько воинов патаманибуэтери отправились на войну вместе с саматари. Они захватили трех женщин, но двум из них удалось в пути бежать.
Тем, кто убил врага, было запрещено разговаривать с остальными, и особенно с женщинами. Они не мылись до самого возвращения в шапуно и не разрисовывали себя: и без того они были грязными. Черная краска на обратном пути размазалась от дождей. Несколько дней спустя один из воинов-унукай сказал: «Сегодня ночью, когда я спал, из моих ноздрей вышел зловонный дым». «Значит, убитого тобой врага сожгли,— ответил отец воина.— Через два дня можешь вымыться в реке».
Воины-унукай говорят, что, когда из ноздрей у них выходит зловонный дым, им сразу становится легче.
