Другая жена Акаве, совсем еще юная пунабуетери, молча глядела на него. Теща пошла за водой и обмыла ему лицо. На другой день Акаве взял лук, стрелы, колчан с отравленными наконечниками: «Я ухожу к махекототери. Хочу посмотреть, кто тебе будет без меня приносить дичь. У тебя хватило сил сдавить мне горло, должно их хватить и для того, чтобы поймать дикую свинью, сдавить ей горло и задушить. Попробуй, если сумеешь». «Почему я должна сдавить ей горло? — ответила я.— Ведь она не нападала на меня и не валила на землю. Зачем ты напал на меня?» «Когда я уйду, никто тебе и куска мяса не даст»,— не унимался Акаве. «А я и не стану ни у кого просить. И не буду стоять рядом, ожидая подачки. У меня есть дети, когда они подрастут, то пойдут на охоту и принесут мне убитых зверей».
Он сказал: «Ты не человек, у тебя сила, как у зверя!» «Может, я и не человек,— ответила я.— Но только я ягуара не испугаюсь, а ты человек, и потому ночью, услышав рев ягуара, чуть не умер со страху». С того раза он больше меня не бил. И вообще стал относиться получше.
В тот день он хотел взять с собой сына, но я не дала. Он ушел к махекототери один. Спустя три дня он вернулся веселый, обнял сына и сказал: «Я вернулся, сынок, потому что очень тебя люблю. Иначе бы я к твоей матери никогда не вернулся». Я ответила: «Кто-то говорил, что больше не вернется. Между тем этот человек вернулся посмотреть, где висит куйя с его пеплом». Когда кто-нибудь говорит, что уходит навсегда, это все равно как если бы он умер. А если потом он все же возвращается, то индейцы спрашивают у него, не пришел ли он посмотреть, где висит куйя с его пеплом.
Я отвернулась и продолжала варить ухину. Потом ко мне подошла двоюродная сестра Акаве и спросила: «Что ты ешь? Дай немного и моему брату». Я ответила: «Не могу, потому что он сразу станет старым, бедняжка. Я собирала плоды своими старыми руками, и если он их съест, то тоже вмиг состарится». Акаве засмеялся и сказал: «Эта женщина не знает даже, что, когда человек возвращается из дальнего пути, он голоден». Взял три плода и ушел.
Тут тетка Акаве сказала мне: «Не понимаю я вас, белых. Ты можешь хранить обиду день, два, три и даже больше. А мы, яноама, долго зла не держим. Муж утром побьет жену, а днем они уже мирно о чем-то беседуют. И жена уже не сердится на мужа». Она подошла поближе и тихо добавила: «Не сердись на него. Ведь он на тебя больше не сердится. Почему же ты его так плохо встретила?» «Потому что он относится ко мне не по-людски. А я тоже человек. Если бы знала куда уйти, давно бы ушла».
