Однажды в шапуно пришел брат Акаве, живший с махекототери. Он сказал: «Пишиаансетери собираются на реахо к саматари. Они сказали, что на обратном пути зайдут к вам и заберут двух сыновей Напаньумы». «Пусть берут»,— ответил Акаве. Но старый тушауа пунабуетери сказал: «Если хотят, пусть приходят, но детей я им не отдам. Раньше они грозились этих малышей убить, теперь вздумали их забрать. Кто знает, что у них на уме». Один из воинов тоже сказал: «Нет, детей мы им не позволим забрать. Иначе эти пишиаансетери подумают, что мы их боимся».
В один прекрасный день витукайетериньума, жена Акаве, сбежала с молодым мужчиной. Они попросили приюта у макиритаре. Их вождю женщина очень понравилась, и он взял ее себе. Молодой витукайетери стал возмущаться, требовать, чтобы ему отдали женщину. Три дня спустя тушауа вернул женщину, но велел влюбленным покинуть их шапуно. К другим племенам они идти не решались — знали, что у Акаве много друзей, и примерно через месяц вернулись в родное шапуно. Однажды Акаве сказал мне: «В шапуно куритатери живет совсем молоденькая девушка. Когда она подрастет, мать пообещала отдать ее мне в жены. Ее я возьму с великой охотой».
«Бери,— сказала я.— Потом она тоже сбежит от тебя». «Нет, она хорошая,— возразил Акаве.— Она еще совсем малышка, а уже ни с кем из мужчин не говорит. И ни к кому не подходит, кроме меня». «Разве ты не знаешь,— ответила я,— что те, кто девушками боятся всех и вся, женщинами никого не боятся?» «Нет, ты лжешь. Она хорошая девушка. Она меня любит»,— сердито воскликнул Акаве.
Однажды в наше шапуно пришла мать Акаве с сыном и несколькими мужчинами. Они рассказали: «Пишиаансетери отправились на реахо к саматари. А те вместе с хасубуетери напали на них». За несколько дней до того, как я с Акаве ушла из шапуно, на том берегу собралось много женщин, стариков и детей пишиаансетери. Они громко кричали: «Помогите нам перебраться. Помогите. Наших мужей и сыновей убили». Тогда люди обвязали лианами стволы деревьев и соорудили мост. По нему пишиаансетери перешли через реку. «Теперь ты можешь быть спокойна,— сказала мне мать Акаве.— Саматари и хасубуетери убили или ранили почти всех мужчин. Пишиаансетери долго будут помнить это реахо». Я сказала: «Я их предупреждала. Но они ответили, что саматари их друзья. Вот Риокове и встретил их по-дружески».
В полдень пришли двое пишиаансетери. Один из них приблизился к тушауа и стал нараспев объяснять: «Я пришел сюда не для ссоры. Я пришел узнать, могут ли мои люди войти в ваше шапуно. Они голодны, а кашибуетери не захотели нас принять и махекототери тоже не захотели. А вы что нам ответите?» Тушауа сказал: «Не знаю, я должен подумать. Завтра дадим ответ». Эти двое попросили табаку, получили его и ушли. Спустя три дня пришли другие пишиаансетери, и среди них дядя Рашаве, который убеждал молодых воинов убить моих сыновей. Они уговорили тушауа и тот сказал: «Можете приходить и побыть у нас некоторое время». Пишиаансетери рассказали, что враги убили Рашаве, его брата Пакаве и многих других. Почти все мужчины были ранены, кто тяжело, кто легко. Саматари и хасубуетери безжалостно убивали мужчин, но женщин и детей не тронули. Я расплакалась, когда узнала, что убили Рашаве. Женщины сказали: «Почему ты плачешь? Ты должна радоваться! Ведь убили всех твоих врагов». «Они не были моими врагами. Это они считали меня своим врагом!» — ответила я. Двое пишиаансетери, которые убили мужа, были ранены, но остались живы.
