— Нет. — Джонатан взглянул на нее с легким удивлением. — А впрочем, знаешь, я как-то об этом не задумывался.
Да, подумала Кэтрин, для этого ты слишком самодостаточен.
— Ты говорил, что любишь свою работу, Джонатан.
— Да. Очень люблю. Откровенно говоря, я как-то не представляю себя на другом месте.
— Но ведь это очень рискованная работа!
— Рискованная? Я бы так не сказал. Конечно, определенный риск есть, но если делать все правильно, то он не так уж и велик. И потом, по-настоящему рисковать жизнью мне выпадает вовсе не так часто, гораздо реже, чем кажется на первый взгляд. Например, когда приходится вытаскивать людей из-под завалов после аварий на предприятиях. Но ведь такое случается далеко не каждый день. А в том, чтобы снимать людей с застрявшего колеса обозрения или, скажем, кошку с дерева ничего особо опасного нет. Так, рабочие будни, и только.
Он говорил без малейшей рисовки, и Кэтрин вдруг поймала себя на том, что начинает чувствовать к Джонатану уважение. А также неподдельный интерес. Ей вдруг захотелось узнать о Джонатане больше. Не в силах совладать с охватившим ее любопытством, Кэтрин спросила:
— Джонатан, а как относятся к твоей работе близкие люди? Например, родители.
Она тут же пожалела о своем вопросе, потому что лицо Джонатана внезапно погрустнело. Нет, даже не погрустнело, а помрачнело, стало жестким. Кэтрин немного испугалась.
— Извини, — пробормотала она. — Я не думала, что эта тема для тебя так болезненна.
Он глубоко вздохнул, затем его лицо разгладилось и стало таким же, как прежде.
— Ну что ты, тебе совсем не за что извиняться, — сказал он, посмотрев на нее с ласковой, немного виноватой улыбкой. — Это вполне естественный вопрос, особенно для женщины, у которой подрастает сын. И тема эта вовсе не болезненна для меня. Дело в другом. — Он помолчал и, подозвав бармена, попросил принести ему пачку сигарет.
— О, Джонатан! — с беспокойством воскликнула Кэтрин. — Боюсь, что я невольно затронула очень важную и неприятную для тебя тему.
Он кивнул.
— Да. Но, прошу тебя, не нужно переживать по этому поводу. Я хочу… хочу кое-что тебе рассказать. Если, конечно, у тебя хватит терпения меня выслушать.
— Я готова.
— У меня нет родителей, Кэтрин, — сказал Джонатан немного резко. — Но они вовсе не погибли где-нибудь под завалом, как ты, наверное, сейчас подумала. Они умерли своей смертью. И мама, и… этот человек, которого мне трудно называть своим отцом.
Взяв у бармена сигареты, Джонатан закурил. Потом откинулся на стуле и продолжил рассказ.
