Все захотели сыграть со мною. Я поставил только одно условие: ссылаясь на нервозность, просил играть в отдельной комнате, без свидетелей. Я выиграл у двоих мастеров. Они в конце концов, конечно, тоже догадались, в чем дело. Но согласно нашей договоренности скрыли это от друзей. Пятому мастеру я проиграл — устал уж. И тогда публично разоблачил свой «метод». Между прочим, не сыграть ли нам партию? Дорожные шахматы всегда со мной.
— С удовольствием. Только учтите, что я не мастер и со мною можно играть честно, — сказал я. — Обычным методом.
Аллопатов поклялся на меня не влиять. Мы играли до тех пор, пока чемпион мира и его противник не отложили своей партии, пока билетеры не попросили нас покинуть помещение. Доктор сделал со мною только одну ничью. Остальные партии проиграл.
— Интересно, — сказал он, — если я проиграл вам, а победил гроссмейстера Н., то можно считать, что вы играете сильнее гроссмейстера, а?..
...Вот при таких обстоятельствах я и познакомился с доктором Аллопатовым.
— Вот видите этого мощного юношу? — как-то раз, показывая на известного метателя ядра и многоборца, спросил меня доктор Аллопатов. — Так вот, его сердце меня одно время очень волновало...
— Не может быть! — ахнул я. — Это же чемпион! А его сердце всегда обязано быть в сверхотличном состоянии!..
— Я готов вам сообщить кое-какие подробности, — усмехнулся Аллопатов. — Однажды заходит ко мне этот юноша и просит его осмотреть. Ни на что конкретно не жалуется, но... Я очень внимательно выслушал его — все обстоит самым великолепнейшим образом.
На следующий день или через день — не помню точно — опять мне вносят его карточку. Прошу. Входит очень смущенный. «Профессор, — говорит, — что-то опять... какие-то явления...» Рассказать толком не может, только смущается. Опять выслушиваю. И действительно, некоторые странности в работе сердца. Аритмия. То нормально оно бьется, то вдруг количество ударов увеличивается... Без всяких видимых причин, коллега! Потом опять нормально, потом опять учащенно, но без правильных периодов — стихийно.
«Да, — говорю я ему, — придется вам зайти завтра ко мне снова. Действительно, что-то не того... Надо посоветоваться будет...»
И он, представьте, так обрадовался, так обрадовался:
«Спасибо, доктор, непременно приду...»
В этот же вечер он поставил рекорд по метанию ядра. Я ломал себе голову — в чем дело? Человек с такой аритмией не может, конечно, успешно заниматься таким трудным и сложным спортом, как метание ядра. Это вам не шашки, милостивый государь, да!
