Кабинет оказался еще одной огромной комнатой, в которой доминировал громоздкий письменный стол с тремя телефонами и массивным письменным прибором. Мма Рамотсве посмотрела на прибор: несколько стеклянных полок для письменных принадлежностей покоились на миниатюрных бивнях слоновой кости.
— Прошу садиться, — мистер Пател указал на белое кожаное кресло. — Мне требуется время, чтобы сесть, потому что у меня нет одной ноги. Вот этой. Я все время ищу себе хорошую ногу. Эта, итальянская, стоила мне кучу денег, но мне кажется, есть ноги получше. Быть может, в Америке.
Мма Рамотсве опустилась в глубокое кресло и посмотрела на хозяина дома.
— Я сразу перейду к делу, — сказал мистер Пател. — Незачем носиться по бушу в погоне за всеми кроликами, верно?
Он поднял глаза, ожидая одобрения. Мма Рамотсве слегка кивнула.
— Я семейный человек, мма Рамотсве, — начал он. — У меня дружная семья. Мы все живем в этом доме, не считая моего сына, всеми уважаемого дантиста. Он живет в Дурбане. Возможно, вы слышали о нем. Теперь его зовут Пате.
— Слышала, — подтвердила мма Рамотсве. — О нем прекрасно отзываются даже здесь.
Мистер Пател просиял.
— Ну что ж, это очень приятно слышать. Но остальные мои дети тоже очень мне дороги. Я не делаю между ними различия. Они все для меня одинаковы. Все равны.
— Вы мудро поступаете, — сказала мма Рамотсве. — Если отдавать предпочтение кому-то одному, другие испытывают горечь.
— Совершенно с вами согласен, — сказал мистер Пател. — Дети замечают, когда родители дают одному ребенку две конфетки, а другому — одну.
Мма Рамотсве снова кивнула, не понимая, к чему клонит мистер Пател.
— Совсем недавно, — продолжал мистер Пател, — мои старшие дочери-двойняшки вышли замуж за хороших парней и живут со мной, под этой крышей. Все прекрасно. Но у меня осталась моя младшая, Нандира. Ей шестнадцать, она учится в Мару-а-Пула. Отметки у нее хорошие, но… — Он замолчал и, прищурившись, посмотрел на мма Рамотсве. — Вы же знаете современных подростков. Знаете, как обстоят дела.
Мма Рамотсве пожала плечами.
— Они нередко доставляют хлопоты. Я видела родителей, выплакавших глаза из-за своих детей.
Неожиданно мистер Пател поднял трость и стукнул себя по протезу. Звук оказался на удивление гулким и металлическим.
— Это меня и беспокоит, — с жаром воскликнул он. — Я этого не потерплю. В моей семье.
— Чего? — спросила мма Рамотсве. — Подростков?
— Мальчиков! — злобно выкрикнул мистер Пател. — Моя Нандира тайком встречается с каким-то мальчиком. Она отрицает это, но я знаю, что у нее есть мальчик. И это недопустимо, что бы там ни говорили так называемые современные люди. В моей семье, в моем доме это запрещено.
