Он сделал театральный жест рукой и объявил:
— Вы свободны.
Невидимая рука открыла снаружи дверь. Начальник указал на нее, и я понял: мне предлагают выйти. Ноги едва держали меня. Я сразу отправился к себе, в прокуратуру, и убедился, что распоряжения высокого начальства уже исполнены. Скорее всего, чиновник, приезжавший за мной, привез и инструкции. Согласно им, маамур отпустил подследственных и свидетелей и освободил из-под стражи сына омды. У меня осталось только следственное дело, перед отъездом я спрятал его в надежном месте. Собрав бумаги, я решил хранить их до встречи с моим непосредственным начальством, ведь я обязан доложить ему обо всем и потребовать указаний. Сам-то я не сомневался: следствие, несмотря ни на что, должно быть доведено до конца. Все его нити в моих руках. Должно быть доведено до конца. В этом-то вся заковыка. Но кто из нас обладает такой властью? Во всяком случае, не я. Отправляясь домой перед завтрашней встречей с начальством, я сложил в портфель все документы — надежней всего держать их при себе. Вдруг в кабинет вошел отец погибшего, сторож. Его словно подменили. Мы, сказал он, ничего не сможем сделать против омды. Нет, возразил я, справедливость для всех одна, и никто в нашей стране не посмеет сейчас вознести себя над законом. Мне было и смешно и грустно — ведь человек, стоявший передо мной, явно не понимал смысла моих слов. Я спросил старика, кто сказал ему, что мы бессильны против омды. Оказалось, таково было общее мнение. Он и пришел-то ко мне, ослушавшись приказа господина маамура, запретившего ему покидать деревню и появляться в маркязе. У сторожа были две просьбы: пусть ему отдадут тело сына, чтобы он мог, как должно, похоронить его; и еще он хочет получить причитающиеся ему за сына деньги. Больше ему ничего не нужно. Я полностью сознавал справедливость этих его просьб, но мог ли я отдать соответствующие распоряжения без санкции маамура. Я отправился к маамуру. Едва я заговорил с ним о деле, в глазах его вспыхнул гнев: что за чушь, зачем возвращаться к старому — с этим покончено раз и навсегда! С трудом дослушав меня, маамур заявил: нелепая история эта надоела ему, она отравила для него всю радость победы над врагом. Да, по закону тело погибшего положено передать родным. Но здесь случай беспрецедентный. В законе ни о чем подобном не сказано. Кому надлежит передать тело? Омде? Но воспротивится сторож, у него на руках доказательства, что погибший — его сын. И старика поддержит вся деревня. Ситуация может выйти из-под нашего контроля. А если отдать тело сторожу, придется принимать меры против омды и его сына. И опять всплывет дело, насчет которого нам даны самые недвусмысленные указания — считать его не имевшим места. Значит, разумнее всего повременить и тело никому не отдавать. Пусть страсти поулягутся, и люди остынут. А потом отдадим тело тому, кто действительно имеет на него право. А пока мы захоронили убитого в надежном месте, известном мне лично. Поверь, если мы сейчас начнем передавать тело, неприятностей не оберемся. Ехать в деревню с трупом опасно. Поди знай, чем все это обернется. Ну, а по второй просьбе сторожа я проконсультируюсь с кем надо и выясню, как быть.
