— Мысри, — сказал телефонист, — поедет не вместо сына омды, а как сын омды.
Сердце мое упало.
— Что же это за документ? — спросил я.
— Призывное свидетельство.
Слова эти произнес омда, небрежно махнув рукой, словно вопрос не заслуживал внимания. И не успел я опомниться, как телефонист спросил, согласен ли я. Голова моя туго соображала. Омда подал знак телефонисту, и тот наконец раскрыл до конца все карты. Говорил он быстро и сбивчиво, брызгая слюной. Капли ее долетали до моего лица. Мне стоило отчаянных усилий поспевать за его словами. Я попытался раз-другой остановить его, переспросить, но нет, прервать его было невозможно. Так и сидел я с открытым ртом, руки как плети висели вдоль тела; я чувствовал, пот ручьем течет с шеи мне на грудь. Телефонист говорил о том, что два дня назад сыну омды пришла повестка в армию, то есть на военную службу. Но по особым причинам, — а о них слишком долго рассказывать, — омда не хочет отдавать в солдаты своего сына. Меня же он числит как бы роднею — недаром доверил сторожить его дом. Долго искал он выход из положения, но ничего не мог придумать. А если сын омды уйдет в армию, это будет трагедией для отца с матерью. И вот, наконец, они нашли выход, простой и легкий, — пусть вместо сына омды пойдет кто-нибудь другой. А поскольку омда считает меня за брата, а Мысри любит как сына, почему бы Мысри и не пойти в солдаты вместо сына омды. Если я согласен, омда готов поговорить со мной всерьез. Он удовлетворит любую мою просьбу. Главное, чтобы я согласился помочь ему в этом несложном деле.
— Ты согласен?
На время воцарилось тяжелое молчание.
— Согласен на что?
Это уже я задал вопрос. Собеседники мои переглянулись, и на лице омды появились признаки гнева. Телефонист стал уговаривать его не волноваться. А до моего сознания все никак не доходил смысл «небольшой услуги», которой требовали от меня, вернее от Мысри. У меня пять дочерей и единственный сын, и, выходит, он должен идти в армию вместо младшего отпрыска омды, седьмого по счету сына в семье. Они все ждали моего ответа. Я не хотел ни отказываться, ни соглашаться и, имея обыкновение подолгу обдумывать всякие сложные для моего ума вопросы, попросил у них отсрочки. Но они отказали. Я не должен, предупредил телефонист, ни с кем советоваться, это может повредить омде. Мне сделано предложение, я должен его принять или отвергнуть. Но в любом случае хранить дело в тайне.
— А как же сам Мысри?
— Что Мысри?
