Комсомольскую перешли на самом углу, где из окон школы их заметить уже точно было невозможно. Перешли, обогнули маленькое, похожее на игрушечный особняк здание с совсем не подходящей табличкой «Нотариальная контора» и свернули в сквер. Пустых лавочек в этом углу было полно, и хиляльщики выбрали себе самую лучшую — закрытую с трёх сторон деревьями.
— Кайф! — сказал Гарик Мартиросов, толстый, уже начавший бриться паренёк и достал сигареты.
— «ВТ»! — глянув на пачку, уважительно протянул Сашка. — Где ты их только берёшь?
— Тоже мне, дефицит! — небрежно бросил Валька. — Я и «Мальборо» могу достать. И «Кэмэл».
— Врёшь! — обиделся Гарик. — «Мальборо» даже в Обкоме нет.
— Спорим! — тут же предложил Валька. — На твоих Битлов.
Гарик засопел. Он был самолюбив и обидчив, и его отец работал в Совете Министров. Гарик не любил признавать чьё-нибудь превосходство, но опыт показывал, что связываться с Кульком себя дороже. Положение спас большеголовый Гвоздь.
— Не поддавайся, Гарик! С Кульком спорить всё равно, что деньгами подтираться.
— Да ради бога! — ни грамма не обиделся Валька и вдруг весело крикнул: — Привет, Танюша! Как дела?
Одна из двух проходящих по аллейке девушек махнула рукой и улыбнулась. Девушки были совсем взрослые — наверное, десятиклассницы — и очень красивые. А от их ножек, еле прикрытых лёгкими платьями, просто было невозможно отвести взгляд. Прогульщики этого делать и не собирались, и поворачивали за ними головы как подсолнухи за солнцем. И только когда девушки скрылись из вида, повернулись к Вальке. Теперь у них в глазах читались зависть и уважение.
— Да чего вы, — засмеялся Валька. — Это моя сестра. Двоюродная.
— Что-то много у тебя вдруг сестёр объявилось, — пробурчал Витька.
Он опять чувствовал какое-то неудовлетворение, может быть, даже обиду. Это было неприятно, это было непривычно. Настроение снова начало портиться.
— Так и будете целый час здесь сидеть? — неожиданно набросился он на компанию.
— А правда, пацаны, — поддержал его Валька. — Пошли пройдёмся.
Уговаривать никого не пришлось. Приятели прошли через сквер, миновали огромную клумбу и вышли к кафе, которое в городе называли не иначе как «Подкова». По случаю тёплой погоды большинство столиков было занято: народ с удовольствием уплетал мороженое, запивая его холодным как лёд коктейлем. Витька посмотрел на довольную публику, потрогал немногочисленную мелочь в кармане и расстроился совсем.
Проспект Орджоникидзе перешли прямо у «Подковы»: не пилять же до перехода. Аллейка на проспекте была почти пуста, не то что вечером.
