Ксенотанское зерно | страница 110
Военные восторженно зашумели. Это для солдата война — кровь, грязь и смерть. Для офицера — ордена и звания.
— Хватит! Нец долго держал нас на поводке! Нас перестали уважать иностранцы! Но ничего, мы еще всем покажем!
Голденсаат грохнул по столу тем, что подвернулось под руку — кукурузным початком. Только зерна брызнули.
— Часы короля отсчитывают последние часы! Если все дворяне — против него, то кто — за него? Кто?!
— Народ, — испуганно предположил молоденький лейтенант в широкополой крестьянской шляпе.
— Народ? Да кого интересует мнение народа, если мы, дворяне — против?
"Злоба…"
Студенческая пивная. Чем она отличается от обычной? Тем, что обычная горит случайно, а студенческая — регулярно.
Перед восхищенно внимающими юношами выступает граф цу Бальтазар. Тонкие изящные пальцы, с равным успехом могущие выхватить шпагу из ножен и туза из рукава, поправляют белую прядь за левым ухом.
— Вы согласны со мной? У нас слишком мало свободы!
— ДА!!!
— Поэтому мы потребуем у короля вернуть ее!
— ДА!!!
— Снять все эти глупые ограничения!
— ДА!!!
— А у горожан, которые нас не любят, стало слишком много свободы!
— ДА!!!
— Пусть нам будет позволено все, а тем, кто против нас — ничего!
— ДА!!!
— Это и есть настоящая свобода для всех!
— ДА!!! ДА!!! ДА!!!
В темном углу сидит мышь. Без шляпы.
"Вседозволенность…"
Черные бусинки мышиных глаз смотрят на ликующих студентов.
"И глупость…"
В комнате своего особняка — своего настоящего особняка — сидит герцог цу Юстус. Здесь только он и его собеседник. Больше никого.
С крыши здания напротив, склонив голову набок, смотрит ворон.
Не стоит приближаться к герцогу сейчас.
Его собеседник — Грибной Король.
Вечер. Темно. День, длинный день, подошел к концу.
На одной из узких улочек столицы, на широких каменных перилах горбатого мостика, выгнувшегося через узкую речушку, скорее даже ручеек, сидит, покачивая босыми ногами, человек. В крестьянской одежде, странной широкополой шляпе. Рядом с ним — крупный черный ворон.
— Ты был прав, Берендей. Мы были правы. Нужно только сказать Якобу, что пора действовать. Кстати, где он?
— Кар! Кар!
— До сих пор у нее?!! Сколько уже прошло времени??
Глава 26
Вымотанная Фукс, блестя мокрой от пота спиной, доползла до края постели и, с третьей попытки, нашла среди одежды свой золотой браслет. Посмотрела на него:
— Ух ты… Мы с тобой кувыркались почти сутки. Ну ты силен…
Якоб, следивший за ее перемещениями взглядом, уронил голову на подушку. То же самое он мог сказать про саму Фукс.