Я начал спускаться. В почтовом ящике белел листок, и я его выудил. Да, он был адресован мне.
«Руубен! Я поехала на пару дней в деревню Если хочешь попасть в дом, возьми ключ в третьей квартире. Я вернусь утром в четверг поездом из Хаапсалу. Приду часов в девять. Можешь поесть — консервный нож в ящике стола».
Я ни разу не ночевал здесь один. Об этом даже и думать жутковато. Нет-нет, все-таки лучше пойти домой… Я решил это настолько твердо, что был просто поражен, обнаружив себя звонящим в третью квартиру.
— Кто там?
Мужской сиплый со сна голос. Я сказал, что мне нужен ключ от четвертой квартиры. За дверью послышались удаляющиеся шаги. Я понял это так, что ключа мне не дадут, но тут заскрежетал засов и дверь приоткрылась. Я увидел в щелку хлипкого мужчину средних лет в пижаме.
— Должно быть, вы товарищ Иллиме?
Я кивнул. Меня осмотрели с головы до ног. В глазах мужчины светилось бессовестное любопытство.
— Отлично, отлично…
Я поистине не понимал, что же тут отличного.
— Я вас уже видел. Вы в воскресенье выступали по телевизору. Мы с женой смотрели… Значит, вы хотите ключ?
Я опять кивнул.
— Ключ вы, конечно, мигом можете получить… Ну, конечно же, ключ вы можете получить…
У него были худые мальчишеские ноги. Он разглядывал меня бесконечно долго, прежде чем протянул ключ.
— Утром, значит, верните. Если вы, конечно, не задержитесь…
Я буркнул что-то в ответ. Но, во всяком случае, я не извинился, хотя мужчина, видимо, только этого и ждал. Я повернулся и почувствовал, что за мной продолжают следить. Может, он хотел убедиться, что я и вправду один. Лишь после того, как я вставил ключ в скважину, дверь закрылась и опять послышался скрежет засова. Теперь он тараторит под одеялом со своей толстой женой — у него наверняка толстая жена, у таких тощих всегда толстые жены, потому что природа любит равновесие, — обо мне с Маарьей и о наших запутанных отношениях.
В передней меня обдало запахом заброшенности. После долгих поисков я нашел выключатель. Под потолком зажглась старомодная люстра со стеклянными подвесками, и я оказался лицом к лицу с мужчиной в поношенном пальто. У мужчины были опухшие глаза и нездоровый цвет лица.
Это был я сам, мое отражение.
Я запер замок. На два оборота. Маленькая старая люстра тихо зазвенела над моей головой. Такой знакомый звук, словно от удара стеклянной палочки по стенке аквариума, — по моему мозгу пробежали маленькие волны. Я прислушался. Конечно, люстра звенит всякий раз, как запирают дверь, но однажды, только вот не помню когда, я вслушивался в этот звон точно так же, как сейчас.
