Одной из самых тягостных примет были его прошлогодние поиски места. Хорошо хоть Ильме ничего не узнала! К счастью, он хранил все в тайне, вовсе не из-за предрассудков — в душе он считал этот шаг чем-то сродни предательству.
Соседний совхоз временно, на два года, остался без завклубом — тот на четвертом курсе перевелся с заочного отделения на стационар. Совхоз был — дай бог: сюда возили зарубежных гостей, в Доме культуры, крышей напоминавшем пагоду, было куда просторней, чем в ином столичном театре. На Иванов день над центральной усадьбой кружил самолет, выписанный для увеселительных прогулок, а на декоративном пруду выезжал из-за острова на стрежень старинный челн. «Богатство не порок», — говаривал молодой директор, умудрившийся за четыре года сказочно обогатить свое хозяйство. Он был истинный финансовый гений, но на всякий случай держал при себе двух юристов. В совхозе мастерили противотуманныефары для автомобилей, детали электронно-вычислительных машин, разводили форель, выращивали розы и даже дыни, варили пиво, однако и на полях, и на фермах дела тоже шли как нельзя лучше.
В душе Калев Пилль испытывал к совхозу и его руководству определенную неприязнь: чем-то мещанским, алчным и в то же время мужичьим веяло оттуда. Он пытался рассуждать хладнокровно: не всегда же богатство духовное поспевает за материальным. Если бы поспевало, к чему тогда профессия Калева? Зато в совхозе много молодежи, прекрасные условия для развития культурной жизни. Там была почва, а у Калева — богатый опыт. Бери и сей разумное, доброе, вечное! Танцульки, ярмарки — это все несерьезно, он создал бы драмкружок, ансамбль народного танца, фотоклуб… А что до лекций, так тем у него хватает, и не только о политике, есть об искусстве и даже науке. Все это не давало ему спать ночами, хотя он знал: уйдя в совхоз, он по меньшей мере предаст свою библиотеку. И в районе едва ли одобрят этот шаг, станут коситься как на изменника — на длинный рубль позарился. Но — черт побери! — Калев Пилль трубил здесь 25 лет, а получал с гулькин нос. Прежний заведующий Домом культуры уже через два года работы в совхозе разъезжал на собственной «Волге». А Калев что — рыжий? Он на «Волгу» не замахивается, хватило бы и «Запорожца». Теперь это уже дело чести: Тылл, старший сын Калева, через пень колоду закончил семь классов (в кого такой уродился?!), работает в колхозстрое и уж сколько лет с машиной. Калев, право слово, не завидует сыну (да и какой отец завидовал бы?!), но всем, в том числе и Ильме, надо доказать, что государство высоко ценит и его, Калева, труд. Это вопрос идеологический. И, наконец, как только бывший завклубом свое отучится, Калев тут же уступит ему место и вернется в ненаглядную библиотеку.
