…Обида? Какая обида… Может быть, зависть… Молодости завидуешь. А разве твоя была хуже? Нет, но ведь она была… Именно, была, и ее не вернешь, необратимый процесс — эта штука время. И старики об этом знают лучше других.
Молодые… Почему они такие? Самоуверенные скептики и романтики одновременно. Я знаю, что мы уступим дорогу, которую проложили потом и кровью. Мы ведем их к этой дороге за руку и бережно обмываем носы, которые они разбивают, споткнувшись о камни. Эти камни будут всегда лежать на дороге, они учат мужеству. Каждый разбитый нос укрепляет сердца мальчишек; а наши, терзаясь за них, устают все больше и больше. Потом не нужна им становится наша рука, они уходят вперед и ворчат на нас, если мы отстаем на этой дороге. И нет уже дела до наших усталых сердец…
Нет, мы сделали их такими, и они не имеют права списывать нас в архив. Могут ли плечи их вынести то, что нас не согнуло в те годы? Быть бы уверенным в этом…
За окошком печально смеялась пурга. Огонек папиросы погас. Он поднялся и вышел из кухни. Прилег на диван, потом повернулся на спину, заложив руки за голову.
…Последний раз они говорили с сыном в Москве. Александр улетал рано утром.
— Как ты, отец. История повторяется, — сказал сын.
— Нет, Саня, история не повторяется. Но я хочу, чтоб она повторилась. Береги себя. И возвращайся. Как я.
— Конечно, отец, я вернусь, — сказал Александр. — Маме что-нибудь полегче придумай.
— Да, сын. Ей не надо знать всего…
И она не знала.
Потом, когда сын ее стал героем… Для отца, для матери, для товарищей. Для мира, который узнает об этом позднее.
История повторилась.
А ведь он понимал сына. Почему так трудно понять другого, который стал для него сыном? Может быть, я ошибся в нем? Что заставило его пойти против меня? Мог бы я также, тогда, в тридцать девятом… Чего он хочет, этот парень? Летать лучше меня? Он уже почти делает это. Летать… Летать. Все время летать…
Он свечой прошел сквозь «мессеров», вытолкнул одного в сторону. И спокойно — очередь в хвост.
— Сзади, Андрей, сзади! Уходи вниз, уходи вниз! — кричало в шлемофоны.
Физически ощутил, как проходит разящий металл сквозь легкое тело его машины. И едкий запах горящего самолета. Он взял на себя ручку, но машина валилась вправо. Вправо и вниз. Сброшен фонарь кабины. Свистит разрываемый воздух и мчится навстречу земля. Он пытается встать, чтобы, забросив тело, перевалиться за борт и оставить машину. Он пытается встать, но что-то держит его ноги, ветер срывает с головы шлем, машина идет к земле, она уже близко, земля…
