И снова он коснулся звонка, и опять поспешно вошла Фирузэ и, поклонившись, стала в угол. Было видно, что она ждет вспышка гнева. Но Ф... эс-сальтанэ мягко спросил:
— Фирузэ, ханум изволила вернуться?
— Да, барин, только что приехали.
— Ну, отлично. Скажи ей, что, мол, по важному делу хочу срочно ее видеть.
Снова поклонившись, Фирузэ исчезла, а Ф... эс-сальтанэ принялся расхаживать взад и вперед по кабинету, то вглядываясь в висевшие на стенах картины, то разглядывая рисунок дорогого ковра, покрывавшего пол.
Скоро послышались быстрые шаги, и вошла Мелек-Тадж-ханум.
Она была в голубом шелковом платье, волосы ее были тщательно причесаны и покрыты тонким чаргадом. Глаза ее как-то особенно блестели.
Ф... эс-сальтанэ встал, сделал несколько шагов вперед. Подражая неумело европейцам, он церемонно поцеловал ее руку и усадил возле себя.
Мелек-Тадж-ханум, чуточку помолчав, спросила игриво и кокетливо:
Ну, вот и я. Зачем эта я вам так срочно понадобилась? Ф... эс-сальтанэ сказал:
— Не знаю, как и начать... Я было сначала не хотел обращать внимания на это дело. Даже не слушал, когда мне сказали. Как говорится, в одно ухо впустил, а из другого выпустил. Думаю, не имеет значение. А теперь вижу: огромное значение имеет и чуть все наше будущее не уничтожило. Но, может быть, ханум не понимает в чем дело? В это время, взглянув в окно, он увидел на небе месяц, заливавший мир ярким сиянием.
— Фу, до чего я расстроился из-за этой девчонки. Пойдемте, ханум, пройдемтесь хоть по саду, смотрите, погода какая дивная. Там я вам все объясню.
И под руку они вышли на террасу, медленно спустились по ступеням и уселись на диване против того места ограды, где укрывались Мэин и Ферох.
— Ханум, — сказал Ф... эс-сальтанэ. — Дочь меня очень встревожила. Что делать? Как ее спасти?
Мелек-Тадж-ханум мягко заметила:
— Не понимаю, ага, что вас так беспокоит. Что вы имеете в виду? Я, слава богу, сколько ни смотрю на нашу дочь, не вижу ничего плохого. Жаловаться, кажется, не на что.
— Вот уж, можно сказать, попали пальцем в небо! Чего уж хуже! В своего двоюродного братца, Фероха, влюбилась. Собирается разрушить мой и свой дом.
Ханум сердито произнесла:
— Кто эта вам наговорил? Удивляюсь, как это люди могут лгать?
— Вы изволите ошибаться, ханум, — ответил Ф... эс-сальтанэ. — Ничего люди не лгут. Мэин сама мне сказала, что эта так. Причем тут люди?
Удивленная Мелек-Тадж-ханум переспросила:
— Что? Она сама сказала, что любит Фероха?
