— Мне шестьдесят пять лет, и я холост. Но когда-то я знал одну хорошую бедную девушку, которую полюбил всей душой… но не сделал своей супругой! Она также любила меня… и не подозревала, что я не думал жениться на ней, хотя и дал ей такого рода обещание. Наша связь не осталась без последствий — она родила мальчика. Я никогда не забуду той сцены, которая произошла, когда Мэри принесла мне ребенка. Избавьте меня от необходимости рассказывать вам дальнейшую историю нашей любви, мистер Пинкертон. Словом, я покинул несчастную женщину и более о ней не заботился. На содержание ребенка я предложил ей некоторую сумму, от которой она, однако, отказалась. Мэри не переставала меня умолять дать ребенку мое имя. Десять лет назад, перед смертью, она написала мне последнее такого рода письмо. Позднее и сын, который теперь должен быть уже молодым человеком лет двадцати пяти, несколько раз обращался ко мне, но я оставался неумолим. Я не отдавал себе отчета в том, как страшно грешил. Забыл упомянуть, что я англичанин и что с Мэри познакомился в Англии. Пятнадцать лет назад я переселился в Америку. Здесь я удвоил свое состояние и уже пять лет живу на проценты с капитала. И вот среди моего старческого одиночества мне вдруг камнем легла на душу мысль, что у меня нет наследников, что мои деньги достанутся племяннику, который никогда не был симпатичен мне и с родней которого, хотя отец его был моим сводным братом, я никогда не водил знакомства. К тому же племянник и сам человек достаточно богатый. Я понял, как страшно виноват перед Мэри Локвуд и сыном Джоном. Я начал горько раскаиваться, что не дал несчастному мальчику своего имени, и в конце концов я решил исправить свою ошибку. Наведя справки в Англии и узнав адрес Джона Локвуда, я написал ему письмо, в котором сообщил, что хочу сделать своим законным сыном, и просил приехать ко мне в Америку.
Однако я не получил ответа! Несколько раз писал я ему длинные письма, но Джон Локвуд по-прежнему не отзывался. Я пришел к заключению, что мое прежнее поведение настолько ожесточило его, что теперь, из-за гордости, он отказывается от того, что по праву должно принадлежать ему уже двадцать пять лет! Я понимал его состояние, но не терял надежду и продолжал писать. Я отправил в Англию, по крайней мере, с дюжину писем, но ответа так и не получил. Тогда, наконец, я оставил свои попытки, но раскаяние продолжало грызть мое сердце. Я становился дряхлым, отчаяние овладело моей душой, и я решил съездить в Англию сам!
