Он ненавидел бумажную работу.
А работы на столе скопилось дьявольски много.
Часы на стене показывали без десяти час.
— Дело в том, — говорил Браун, — что мать этого парня была блондинкой, и у нее было правило запирать его каждый день в туалете, чтобы он не мочился в постель. И вот он переносит это на всех блондинок. Поэтому он должен перебить всех блондинок на свете, пока они снова не заперли его в туалете.
— И я говорил то же самое, — сказал Паркер.
— Моя мать — блондинка, — обронил Клинг.
— Ну и как, запирала она тебя каждый день в сортире?
— Она приковывала меня в подвале.
— Чтобы ты не мочился в постель?
— Я до сих пор мочусь в постель.
— Он думает, что пошутил, — вздохнул Паркер.
— Все это техасское дело состоит в том, — рассуждал Клинг, — что есть малый, у которого жена — блондинка, и он ее ненавидит. Поэтому он сначала убивает двух блондинок, затем еще одну, которая оказывается его женой, а после этого — еще двух блондинок, и все думают, что убийства совершает помешанный ненавистник блондинок. А потом выяснится, что это просто маленький мужичок, бухгалтер или что-то вроде этого, а его жена — огромная, белобрысая толстушка, на которой он женился сорок лет назад, которую он не переносит и от которой ему надо избавиться.
Карелла понимал, что рано или поздно ему придется зарыться в этот бумажный холм, высящийся на его столе. А выглядел он так устрашающе! Сидя в кресле, он снял с телефона трубку и набрал добавочный номер лейтенанта.
— Как себя чувствуешь? — спросил Бернс.
— В смысле?
— Как голова?
— Нормально.
— Комиссар полиции сегодня утром выступил по телевидению, — сообщил Бернс.
— Да, знаю.
— Речь на любой случай, точно? Ну и что ты делаешь? Уже есть какие-нибудь зацепки?
— Еще нет. Только что получил бумаги священника, надо просмотреть всю эту гору. Почта, проповеди, счета и тому подобное.
— Какие-нибудь дневники есть?
— В описи из лаборатории ничего такого нет.
— Паршиво, — ответил Бернс и, поколебавшись, произнес: — Стив… — и, вновь замявшись, наконец сказал: — мне скоро надо что-нибудь доложить комиссару.
— Понимаю.
— Поэтому дай мне знать запиской, когда появится что-нибудь ценное.
— Хорошо.
— Это, наверное, был какой-то вирус, — добавил Бернс, — я имею в виду твою головную боль, — и повесил трубку.
Карелла положил трубку на место и снова окинул взором нераспечатанные конверты с уликами. Стопка не уменьшилась ни на миллиметр. Карелле пришло в голову сходить в клерикальный отдел и выпить чашку кофе. Когда он вернулся к своему столу, коллеги еще продолжали толковать об убийствах в Далласе.
