— Действуй! — ответил командир.
Сержант Кузьмин повернул танк несколько влево и, дав двигателю полный газ, бронированной громадой бросился на вражескую машину. Короткие секунды — и советская «тридцатьчетверка» толстым покатым лбом с тяжелым вздохом ударилась в ведущее колесо фашистского танка. Тот вздрогнул, попробовал рвануться вперед, но застыл на месте с той покорностью, какая свойственна поверженному врагу.
Кузьмин чуть попятил свою машину, выпрыгнул из люка и лихо взобрался на броню танка, властно топая по ней и стуча автоматом. Наполовину по-русски, наполовину по-немецки он кричал гитлеровским солдатам, чтобы они немедленно сдавались в плен.
Но тут ударил вражеский снаряд. Прошив боковую броню «тридцатьчетверки», он угодил в боеукладку. Снаряды взорвались. Членов экипажа разнесло в клочья.
Взрывной волной сбросило с немецкого танка Ивана Кузьмина. Он упал в бомбовую воронку, у которой высокие шершавые бока уже сковало морозом. От удара головой о мерзлый грунт сержант перестал видеть. Незрячего и беспомощного, его схватили немецкие танкисты из протараненного танка.
«Вот где я нашел свой конец, — горько подумал Кузьмин. — Куда я теперь годен? Разве немцам интересно меня лечить?.. Вот и отметил день рождения. Прощай, моя Марина. Как не хочется умирать в двадцать пять лет...»
Два месяца Кузьмина лечили в лодзинском госпитале, а на третий он прозрел. Однажды утром проснулся и через узенькие щелочки глаз увидел яркую солнечную полосу, которая сквозь окно резала госпитальную палату пополам. «Не во сне ли это? — подумал больной. — Нет, я вижу солнечный луч. — Он натянул одеяло на голову и украдкой от других потрогал веки, попробовал их чуть приподнять. Щелки на глазах несколько расширились. Стали видны, переплеты в оконной раме. — Я вижу окно, — твердил Иван. — Я буду видеть». От счастья захотелось крикнуть на всю палату, но надо молчать. Иначе через неделю угодишь в лагерь.
Только глубокой ночью, когда в палате все спали, Кузьмин разбудил слепого соседа по койке, рабочего-поляка, с которым подружился с первых дней, и прошептал ему о своей радости.
— А чтобы еще кто-нибудь не знал про это, — посоветовал поляк. — Лечись и делай вид, что слепота не проходит. Вылечишься — убежишь. Придешь ко мне на квартиру — жена спрячет тебя у надежного человека.
В середине апреля установилась теплая весенняя погода. В госпитальных палатах, терпко пропахших йодоформом и забитых ранеными, стало нестерпимо душно. Зная, что слепые никуда не денутся, врач разрешил в их палате открывать окна не только днем, но и ночью.
