Дверь в приемную скрипнула. На пороге стоял молоденький, безусый еще монашек.
— Вы к архиепископу? — робко спросил он Деснина.
— Да, — ответил тот, — а что?
— Вам велено передать, что вас сегодня уже не примут.
— Это как это? — возмутился Деснин. — Я тут уже битый час торчу, у меня заявление от официального лица…
— Так было велено передать, — робко пролепетал монашек.
— Нда, дела. А ты сам случаем не к архиепископу?
— Да, — пролепетал монашек и густо покраснел.
— И он тебя примет?
— Да, — вздохнул монашек и опустил глаза.
— Слушай, браток, выручай, а? Давай махнемся прикидом — ты мне свою рясу, а я тебе мои штаны. Буквально на пять сек. Очень мне к нему надо. Я потом все улажу, ты не боись.
Лицо монашка засветилось улыбкой. Он бухнулся пред Десниным на колени и, стараясь поймать и поцеловать его руки, залепетал следующую чушь:
— Спасибо тебе, брат мой! Господь услышал мои молитвы и послал тебя. Я бы просто умер, если бы это произошло! И вот мне ниспослано избавление. Спасибо тебе!
— Да за что ж спасибо-то? — бормотал Деснин, изумленный этой сценой, стараясь вырвать свои руки из рук монашка.
— Спасибо тебе, Господи! — все так же исступленно твердил монашек, не желая вставать с колен.
— Так, все, хватит! — Деснин повысил голос. — Давай переодеваться, если согласен.
Монашек быстро скинул рясу и остался лишь в одних кальсонах.
— Нет, — решил Деснин, — штаны я тебе, пожалуй, не отдам. И так постоишь. Вот здесь, за шкафом. Я мигом.
С этими словами Деснин натянул на бритую голову скуфью и принялся напяливать рясу. Та была узка и еле налезла.
— Ну ладно, — сказал Деснин, шевеля плечами, — потянет.
Тем временем в келье архиепископа разговор подходил к концу.
— Отец Василий опять жалуется, что отец Александр повадился на его территорию.
— Ну это ты сам реши, — оборвал Григория архиепископ. — Что еще?
— Ну и последнее, — Григорий сделал многозначительную мину и лукаво проговорил, — За дверью аудиенции с вами дожидается один монашек. Должно быть, тот самый.
Недовольство пропало с лица архиепископа. В глазах заблестел огонек.
— Ну, каков он?
— Смазливый, — со знанием дела произнес Григорий.
— Ну что же он там бедный мается? Давай его сюда. А сам — вон.
— Еще один вопрос. Только один: наши друзья просят разрешение на видеосъемку в монастыре. За антураж обещают…
— Что?! Опять с бабами? На один скандал уж нарвались…
— Никаких баб, никаких детей. Чисто мужской чин, причем все свои.
— Ну, коли без посторонних… Первую копию — мне.
