— А ты все такой же философ, — вновь брякнул Деснин совершенно не то.
— Уж какой есть. Философ, понимаешь, это диагноз. Да не обо мне речь… Эх! Совсем житья не стало. То ли дело при Никодиме было. Он меня понимал…
— А где он? — полушёпотом спросил Деснин.
— Нету Никодима — сгорел. Не видишь, что ли — пожар был.
— Как «сгорел»?
— Так и сгорел — заживо. Вместе с домом.
— Что?! Врёшь! — Деснин схватил Скипидарыча за ворот и на мгновение приподнял над землёй. Коромысло с ведрами полетело вниз, вода расплескалась по пыльной дороге. Тут ворот ветхого пиджачка оторвался, и мужичок вновь встал на ноги.
— А чего мне врать? — казалось, его нисколько не волнует оторванный ворот и пролитая вода. — Сгорел Никодим, — в глазах Скипидарыча вдруг появилась какая-то запредельная грусть. — Сгорел! — вдруг грусть в его глазах сменилась злобой, будто Деснин был в этом виноват.
— И никакого житья, — продолжал Скипидарыч, поднимая ведра. — Смерть, Коля, это не трагедия. Трагедия — это жизнь. Э, да не о том я… Нет Никодима-то! — почти всхлипнул Скипидарыч. Казалось, лишь только сейчас он осознал в полной мере этот печальный факт.
Деснин молчал. В связи с известием о смерти Никодима какая-то пустота навалилась на него. Пустота. Словно вырвали что-то из него, и теперь, на месте этого «чего-то», зияла своей пустотой дыра. И не просто зияла — она требовала, требовала заполнить себя. Словно в воронку урагана засасывало в ту дыру все чаяния и надежды, все то, чем жил Деснин последние семь лет. Все рушилось.
Скипидарыч, казалось, прекрасно понимал состояние собеседника.
— Это…Коля, — робко дернул он Деснина за рукав, — Идем-ка, идем со мной. Вона тебя как перекосило. Тута тебе вода не поможет. Тута надо чего покрепче. Это уж я по себе знаю — до сих пор из запоя выйти не могу.
Но Деснин, отдернув руку, достал пачку сигарет, закурил и присел по-зэковски на корточки, все так же неподвижно глядя на пепелище. В голове его стоял туман, сквозь который неясно пробивалась болтовня Скипидарыча, присевшего рядом.
— Давно тебя, Коля, не было. Значит, послушал Никодима — сел, сам сел. Да, принял муку. А, коли к Никодиму ехал, не сломалась в тебе вера. А тут такое, едрень фень. У меня и самого словно стержень какой вынули — вот и развилась острая алкогольная недостаточность.
Тем временем служба кончилась. К церковному крыльцу подкатил ярко красный «Опель», в который, снимая на ходу рясу, влез священник.
— Во, видал, — тут же прокомментировал данное событие Скипидарыч, — Наш Пафнутий службу отслужил — теперь прямо в райцентр, к «братве» в кабак оттянуться поехал.
